– Подтверждаем и разделяем, о Учитель, – отвечают они с поклоном.

– Готов ли ты сделать шаг для того, чтобы вступить во Второй круг, круг величайшего знания Гермеса, – знания Озириса четырехсущностного?

– Готов, – отвечает Чжу Дэ.

– Все живое проходит путь от рождения к смерти, возвращаясь к породившему их Свету и замыкая тем самым великий круг превращений. Теперь ты должен пройти этим путем мертвых, чтобы воскреснуть в новой своей сущности, исполненной Света. Готов ли ты вступить в царство Озириса?

– Готов, – отвечает Чжу Дэ.

По знаку Шахеба Чжу Дэ подносят чашу с теплым и горьковатым питьем, а Шахеб поднимает факел и обводит им пылающую окружность вокруг головы Чжу Дэ, после чего гасит его.

Чжу Дэ идет вслед за Шахебом (четверо посвященных остаются у входа) во внутренние покои по узкому коридору, своды которого постепенно понижаются, так что совсем скоро им приходится пробираться вперед низко нагнувшись. Кое-где, а по мере продвижения вперед все реже, у стен светильники, в мерцании которых на стенах проступают изображения зверей, птиц и растений; их приходится скорее угадывать, чем видеть, отчего они кажутся пришельцами из другого мира. После неожиданного поворота влево и вниз светильники пропадают, так что дальнейший путь проходит в полном мраке.

Наконец, по мерному дыханию впереди Чжу Дэ догадывается, что Шахеб остановился. Здесь холодно, зато можно стоять почти во весь рост, а тело не ощущает давления окружающих стен, в чем Чжу Дэ убеждается, проведя рукой вокруг и встретив пустоту.

– Закрой глаза, – вдруг говорит Шахеб.

Чжу Дэ повинуется, не успев удивиться странному приказу.

– Теперь открой, – вновь говорит Шахеб.

Чжу Дэ открывает глаза и невольно щурится от непривычного света, заполняющего каменный склеп со сводчатым потолком, в центре которого стоит мраморный саркофаг.

Солнце – здесь, в подземелье?

– Пройдя дорогой мертвых и вновь воскреснув в этом саркофаге, – говорит Шахеб негромко, – ты преисполнишься света подобно тому, как он заполняет келью, спрятанную в чреве каменной гробницы.

Голос его звучит странно, преломляясь в каменном переплете свода.

– Я уверен в тебе, – продолжает Шахеб, – но долг Наставника обязывает спросить тебя еще раз: исполнен ли ты мужества, чтобы достойно пройти через смерть и воскрешение в царстве Озириса?

– Готов, – глухо говорит Чжу Дэ.

– Солнце скоро зайдет, – говорит Шахеб, глядя на тускнеющие стены.

Чжу Дэ кивает, сглотнув комок, подступивший к горлу.

Я люблю тебя, милый, добрый старик.

– Но оно взойдет снова, с тобой и в тебе, – говорит Шахеб и отступает к выходу из кельи.

Чжу Дэ укладывается в саркофаг, леденящий тело.

Я часто противоречил тебе и спорил с тобой; и сейчас я иду на это испытание не потому, что согласен с тобой, – мною движет любовь.

Свет так же внезапно меркнет.

Чжу Дэ остается один в темноте гробницы.

* * *

Ночь.

Айсор просыпается от смутного ощущения тревоги. Он приподнимается на локте и прислушивается. Все тихо, но тишина эта, не нарушаемая никаким звуком, наполняет его безотчетным страхом. Хижина погружена в темноту, но темнота эта распределена в ней по-разному, а недалеко от его ложа сгущение этой тьмы особенно сильно, и именно отсюда исходят волны тревоги. И тогда он странно спокойно, как бы со стороны, понимает, что сгусток тьмы во мраке – это стоящий у его изножья человек, и эта мысль настолько отчетлива, что он даже не успевает испугаться, продолжая приподниматься. А в следующее мгновение тьма обрушивается на него.

Айсора выволакивают во двор чьи-то невероятно сильные руки. Лунный свет заливает здесь еще несколько фигур. Рядом с ними беззвучно бьется на земле Оэ.