Сергей в это время прижимал к груди окровавленные пальцы (овчарка все же успела зацепить его клыками) и пристально смотрел в глаза собаке. Он уже знал: та больше не бросится. И он просто стоял и ждал, когда все закончится. Применять оружие конвоир не имел права, ведь Сергей не проявлял агрессии. Это конвоир не удержал собаку на поводке, с него и спрос!

Подбежал начальник караула.

– Что тут такое? – спросил, хмуро оглядывая притихших заключенных.

Конвоир замялся, потом проговорил обиженным голосом:

– Да вот, этот фраер хотел броситься на меня, а Буян не дал.

Сергей остолбенел.

– Ты чё, дурак? Зачем я буду на тебя бросаться, когда у тебя собака? Я тебя первый раз вижу, зачем мне это надо? – И, повернувшись к начальнику, твердо проговорил: – Это он ее не удержал, когда я из кузова выпрыгнул. Я пошел к воротам, а собака кинулась на меня сзади. Вон за руку меня хватила! – И он показал пальцы на правой руке, с которых капала быстро густеющая кровь.

Начальник нахмурился.

– Ладно, потом разберемся. Живо ведите его на санобработку. – И, повернувшись к конвоиру: – А ты своего кобеля держи покрепче! Еще раз такое повторится – сам у меня будешь тачку катать. Понял меня?

Конвоир опустил голову.

– Понял.

Сергей уже шел к лагерным воротам. Рука болела, но он радовался, что легко отделался. Зубастая овчарка запросто могла отхватить пальцы, хватка у нее крепкая. Повезло, что зубы скользнули по кисти. Все произошло молниеносно, он даже и не заметил этого движения. Опоздай он с ответным ударом, все бы закончилось куда хуже.

Он шел в толпе и думал над случившимся, а заключенные искоса поглядывали на него, удивляясь его удачливости: и собаке не поддался, и начкару ответил как следует. Видно, правду говорят, что смелость города берет!

Всех заключенных загнали в лагерную баню. Выдали каждому по тазу чуть теплой воды и по маленькому кусочку мыла. А все тряпье забрали на санобработку (сказать проще – «вошебойку» – изобретение местных умельцев, сделанное из двухсотлитровой бочки, в которую заталкивали одежду, а потом нагнетали пар).

Когда они уже вышли из моечной и натягивали на мокрое тело влажное белье, Сергея кто-то тронул за плечо.

– Ловко ты этого пса отоварил. Я уж думал, он тебя сожрет с потрохами! – Перед ним стоял круглолицый парень, назвавшийся Шевяковым. – Как рука, ничего он тебе не оттяпал?

– Да нет, все в порядке. Уже и кровь не идет, – ответил Сергей, мельком глянув на свою руку. Пошевелил пальцами и удовлетворенно кивнул. – Все нормально. Не успела цапнуть. Я ее в грудь саданул. Она, видать, не ожидала этого. А я сам не знаю, как это произошло. Ударил не думая. А что мне оставалось?

Парень согласно кивнул.

– Ты молодец. Слушай, а давай вместе работать! Тут все парами работают, один тачку катает, а другой насыпает. Выработка общая. Норма – десять кубов за смену. Мне уже рассказали местные. Нужно в одну бригаду попасть. Ты не смотри, что я такой невзрачный. Я выносливый, работать умею. Меня даже бригадиром ставили на сенокосе. Потом, правда, сняли, в карцер посадили. Но это уж я не виноват. Просто сено закончилось, а они всё требовали – давай да давай. А как я дам, когда нету! Вот и загремел на десять суток, чуть не загнулся там. Я ведь из-за этого карцера и ушел в побег. А так бы ни за что не решился. Просто довели меня…

Сергей неспешно одевался, слушая парня. Тот ему чем-то нравился. Не то своей простодушностью, не то какой-то чудинкой. А впрочем, с кем ни работай и как ни старайся, а всё равно тебя будут гнуть и ломать со всех сторон. И никто не поможет. Вся надежда – только на себя.