Нащупываю холодное кольцо. Надо будет спросить дедушку, почему он носит его именно на большом пальце?! Кажется, я снова погружаюсь в сон. «Просыпайся», – слышится сквозь полудрему откуда-то из параллельного мира. — «Открой глаза!»

Постепенно я возвращалась к жизни, выныривая из глубин подсознания. «Где я? Что происходит?» – вопросы роились в голове, приумножаясь в геометрической прогрессии. Резко поднявшись, я взглянула на часы, что висели на стене напротив. Казалось, я проспала целую вечность, однако прошло лишь несколько минут. Ноющая боль в руке окончательно вернула меня в реальность, события выстроились в хронологическую цепочку, как спираль ДНК.

Образы из сновидения еще стояли перед глазами. Увы, мое общение с обоими дедушками было донельзя скудным, но одно я знала наверняка – никто из них не носил злополучного кольца.

Дедушку по линии папы я почти не помнила. Из-за болезни он редко вставал с кровати. А я была стеснительным ребенком. И когда он спрашивал меня о чем-то, громко, оттого что в свои почтенные годы имел проблемы со слухом, голос подводил меня, и я пулей вылетала из комнаты.

Дедушка же по материнской линии, напротив, прекрасно слышал и был полон сил. Он мастерски разбирался в авиатехнике, занимал руководящий пост в компании, знал все о политической ситуации в мире, при этом с легкостью мог отличить гриб Paxillus rubicundulus от Paxillus obscurisporus. Но в свои лесные походы никогда меня не брал. Мне очень хотелось, но навязываться в попутчики я стеснялась.

Мне было восемь лет, когда его не стало. Мама, немного придя в себя от шокирующего известия, подошла сообщить о произошедшем, но я уже знала, что она хочет мне сказать. Я смотрела в свою школьную тетрадь и еле сдерживалась от желания… улыбнуться. Смерть не казалась мне чем-то ужасным.

Говорят, дети, только пришедшие в наш мир, еще способны смутно помнить и интуитивно осознавать суть бытия – то, как устроен цикл жизни и смерти, откуда мы пришли и куда уйдем. Возможно, тогда, сидя за письменным столом, я знала то, чего не понимала мама, убитая горем, и папа, безуспешно пытавшийся унять ее боль.

Казалось, что и теперь завеса священной тайны приоткрыла предо мной свои двери, но я не была до конца уверена, что готова принять то, что ждет меня по ту сторону. Страх переступить грань, на которой происходит слияние обыденного с невообразимым, перевешивал желание познать истину. В некоторых обстоятельствах благое неведение оказывается куда более привлекательным, нежели горькая правда и сладкая ложь, вместе взятые.

– Все прошло успешно, спасибо вам, можете гордиться собой, – ласково сказала доктор Моррис, заклеивая пластырем небольшую ранку от катетера на моей побледневшей руке. – Вы хорошо себя чувствуете, мисс Картер?

– Все в порядке, не беспокойтесь, – заверила я.

– Выглядите растерянной.

– Это был непростой день. К тому же я боюсь крови.

– Тогда поздравляю с тем, что смогли перебороть себя! – Она улыбнулась и пожала мне руку.

Я чувствовала сильное головокружение, слабость и немощь во всем теле. Было трудно сконцентрироваться на разговоре и не потерять нить повествования. Так давал о себе знать пережитый стресс и истощение запасов крови в организме. Тем не менее у меня не было ни малейшего желания жаловаться на свое состояние, хотелось лишь побыстрей выйти на свежий воздух.

– Он скоро придет в себя? – спросила я, переводя тему.

– К сожалению, ничего не могу сказать. Все зависящее от нас мы сделали, теперь его организму предстоит бороться.

– А его родственники… Вы им сообщили?

– Видите ли, – неуверенно ответила доктор Моррис, тщательно подбирая слова, – нам пока не удалось установить личность пострадавшего. Документов при нем не было. Мы подключили все компетентные структуры, как это делается в подобных случаях, но пока безрезультатно.