Все таки вспомнив, что во времени я ограничена, что работа не ждет, решила продолжить пробежку. Которая далась мне сегодня с трудом, сказался перерыв. Сделав небольшой полукруг, я вернулась на то место, где завороженная любовалась водами матушки-Волги. И хотела уже было развернуться к выходу с набережной, как вдруг, под сенью ольхи с темнозеленой листвой, на маленькой скамеечке увидела молодого парня, расслабленно сидящего и сосредоточенного на записях в большом блокноте. В какой- то момент казалось, что он совершенно меня не замечал, но когда я повернулась и побрела в сторону выхода, боковым зрением поглядывая за ним, я увидела, что он оторвался от своих записей и пристально смотрит на меня. На нем была светлая кепка, надвинутая почти на глаза, тонкий свитер с жилеткой и джинсы. Учитывая тот факт, что с утра разгулялась непогода, вот- вот мог полить сильный дождь и на набережной не было ни души, я немного насторожилась и встревожилась его присутствием и вниманием к себе. А так же, не отпускало ощущение, что он, возможно, был тут и стал невольным свидетелем моего безмолвного и странного общения с рекой, моих манипуляций с разведением рук в стороны и запрокидыванием назад головы и вообще, как будто ворвался в мою спальню во время переодевания, это все было так интимно, это не предназначалось никому, тем более какому то не знакомому мужчине.. Я даже испытала легкое раздражение, которое победило во мне опасение за свою безопасность и я с вызовом повернула голову в его сторону и посмотрела на него.

Показалось, что он был этим обескуражен. Он не ожидал, он не хотел оказаться в таком положении. Его подловили, вывели на чистую воду. Его пристальный украдкой взгляд не остался незамечен. Чтож, мы квиты! Ты застукал меня в момент отрешенности, я подловила тебя на бесстыдном любопытстве. Но заслуженное злорадство улетучилось в момент, когда я увидела, что ему стало очень неприятно, даже больно от моей нахрапистой вендетты. Он выглядел… каким то возвышенным, благородным. Весь его образ не выдавал ни грани пошлости или чего- то низменного. И уж тем более ни за что нельзя было принять его за утреннего гопника, подкарауливающего шальную бегунью со смартфоном наперевес. Красивое лицо, стильная и явно дорогая одежда, осанка и манера его движений явно не могли принадлежать простому смертному. Но я, конечно же, тот еще ценитель аристократии, но тут было понятно невооруженным глазом. Не прост паренек…

Смутившись, он медленно и задумчиво опустил глаза в свои записи и начал делать какие то пометки. И в следующее мгновение лицо его разгладилось и не осталось и следа от произошедшего недоразумения. Мир перестал существовать для него. Что же он там пишет? Мемуары? Исповедь подглядывающего?

Раздавленная в своем порыве какой -то мелкой мести, поверженная и униженная, я поковыляла прочь с набережной в сторону дома.

Сказать, что весь день я была не в своей тарелке- ничего не сказать. Весь день я злилась. Злилась на себя за свой глупый выпад, за свой неуместный вызов, злилась за то, что меня вообще волнует вся эта ситуация. Ну кто, кто он мне в самом деле, какой- то одинокий парнишка на набережной в 7 утра, даже странно. С чего бы мне должно быть так стыдно, если он сам, мягко говоря… странный, в самом деле. Сидит, что -то чертит в блокноте и разглядывает исподтишка дождливую бегунью. Вот бы только не встретить его снова! Надеюсь, ему хватит ума не прийти туда больше в такую рань. Ох, как же глупо и глупо.

Из головы назойливо не выходил его образ. Статный, слегка худощавый, гладкое лицо, глубокие глаза, печальное лицо, что было заметно даже с некоторого расстояния. У него, возможно, горе случилось, а тут еще я со своим вероломным разворотом и взглядом в упор. Да сколько можно уже об этом думать, в самом деле… ну а что он меня разглядывал, как картину? Картину… надо как то попасть на выставку этого хваленого художника..нет, точно, я должна извиниться! Если я его увижу, надо просто сказать – привет, извини, что немного нахально себя повела! Нет, по -моему, это еще глупей..