Голод и пока пустой зал сделали свое дело – мы за большим столом в центре овального помещения. Все, сегодня пережитое, в сторону, будем культурно вечерять. И вот уже симпатичная тайка (а может, симпатичный) несет стопку меню, каждое размером с энциклопедический словарь, и с вечно виноватой улыбкой начинает персонально разносить. Читая меню, изредка посматриваю на потрепанную в уличных боях гвардию – что они-то выбирают. Из фолианта-меню была вытянута необходимая информация. Как и предполагалось, в результате смены главы трактира, кухня сугубо тайская.

Меня удивило единодушие, которое проявила наша группа – какие-то острые супы и рыбные блюда. Подумалось: ну что же, попробую красиво выделиться в своей ценовой политике, как наиболее пострадавший по зрению.

Окружение для меня продолжало оставаться без четких контуров. Когда все уже сделали заказ, командирским тоном подзываю официанта. «Итак», – говорю, хотя это слово произношу невербально, путем тыканья пальцем в меню. В абсолютном сравнении с ценами заказов, сделанных моими сотоварищами, моя сумма выглядела просто циклопичной. Эффектно. А моя Ната, видимо, наконец-то почувствовав, что я стал как-то отдаляться, а в свете последних событий и вовсе превращаться в неформального лидера компании, сделала решительную попытку аналогичного перезаказа. На что улыбка-маска с легким поклоном отвечает: «Извините, ваш заказ уже принят, но вы можете дозаказать». Надо было видеть нахмурившееся личико! Оно говорило: «Ну и хрен с вами со всеми, уроды!» Если и ошибся в переводе ее гримасы, то разве что только в синонимах.

Мой же царский заказ содержал в себе свинину, королевские креветки и какой-то неизвестный мне гарнир. Через десять минут приносят вино и текилу со скудной сырной закуской. А по прошествии трех-четырех рюмок текилы пятерым членам нашего уютного заседания, уж не побоюсь этого слова, доносят супы. Перемежая процесс вбирания в себя кактусовой водки с обязательным, как тогда казалось, облизыванием лимонно-подсоленной руки, эта же дружная пятерка через каких-то сорок минут дожидается и горячего.

На столе уже вторая бутылка мексиканского спиртпрома. Что-то меня стало беспокоить: это и непроходящее чувство голода, и высококачественное опьянение, сулящее некачественное похмелье, и уже сыто-пьяная зондеркоманда. Когда же официант-трансвестит в очередной раз убирал посуду за опостылевшими мне едоками, я, сглатывая слюну, произнес, не очень внятно, но с интонационной угрозой в голосе: «Доколе?». Неулыбчивый ответ меня озадачил: «Сегодня». Я – «Чтооо!!! Не понял». Оно: «Сегодня». Накушавшийся переводчик Роберт мне на ухо: «Имеется в виду сейчас. Ты не видишь, он же напуган».

И вот, ура, по истечении коротких десяти минут после нашего крайне насыщенного тайным смыслом разговора, вроде, несут.

Размерами тарелка, которую мне вынесли два халдея, напоминала круглый древнегреческий щит, который поделен на семь секторов.

Наша группа туристов замерла от зависти. Зависти, которая зажралась.

Итог долгого ожидания: нижний сектор – королевские креветки (внешне одна к одной, красавицы), но почему-то не в традиционном красном цвете; средний сектор – свинина, нарезанная как под шашлык, и запах маринада сводит челюсти; верхний сектор, где так называемый гарнир представлял собой набор разной зелени, каждый пучок которой напоминал небольшой сноп.

Подумалось: «Начну-ка с членистоногих». Контрдовод: «Почему у этих морских обитателей окрас цвета хаки, да еще с отливом в синий?» Как на гурмана с Запада смотрю на Роберта. Роб, с некоторой долей подобострастия, как интендант во время боевых действий, отсидевшийся в малиннике: «Не смущайся. Наверное, эти креветки политы специальным рыбным соусом, он и дает такой цвет».