Ну а Маккейна и так голова идёт кругом и ничего не соображается. И ему бы немного времени, чтобы хотя бы одуматься. Но нет, тут со всех внутренних сторон на него давят. И Маккейн в пространственной растерянности начинает в попытке подняться на ноги, соскальзывать ногами по мокрому полу. Что заставляет его искать поддержки со стороны своих рук, от которых толку, как вскоре выяснилось, тоже мало, и они вслед за ногами начали разъезжаться в свои сторонние стороны. Правда не всё так безнадёжно, и в один из таких ручных закидонов, Маккейн сумел нащупать под ванной некий предмет, на поверку оказавшимся шайбой.

– Она-то что здесь делает? – с удивлением посмотрев на шайбу, задался вопросом Маккейна. Но разве ему на этот вопрос дадут время для ответа, да ни за что. – Не теми вопросами задаёшься?! – взвизгнувший болью зуб мудрости, в один момент поставил точку в этом изыскательском интересе Маккейна. Но на этот раз Маккейн не подогнулся под зубным давлением, а его взгляд на шайбу вдруг загорелся странным огоньком. И как только вслед за этим болевым заявлением этого восьмёрочного зуба мудрости, голос подал его собрат с другой стороны (а Маккейн не дилетант в вопросах зубовного скрежета, он только притворяется, что не знает, что значит эта восьмёрка в именовании этого зуба не мудрости, а вечных проблем с ним), то Маккейн, не дожидаясь, когда тот своей невыносимостью подогнёт под себя его разум, сжав что есть силы в руках шайбу, оголив передние зубы, злобно прохрипел:

– Всё, у меня больше нет сил и нервов терпеть ваше самоуправство. Ещё один стон и я к чертям собачьим разнесу всех вас! – И что удивительно, то всё вокруг и внутри Маккейна погрузилось в тишину ожидания. Где Маккейн в готовности разбить свой рот, с шайбой наготове ждал болевого сигнала для начала атаки на себя, а противная сторона, тоже заняв выжидательную позицию, как понималось Маккейном, там внутри себя перешептывалась.

И если передние зубы Маккейна категорически были против любых, даже самых лёгких подёргиваний со своей стороны, – они первые попадут под раздачу, – то находящиеся в большей для себя безопасности, зубы мудрости, вели себя куда как смелей. – Да он только пугает. А так он не решится, да и сил не хватит. – Подбивали на провокацию клыки зубы мудрости. – А если и попытается, то у него ничего не выйдет. Посмотрите на эту шайбу. Что она может. Только испугать. – Но передним зубам и этого достаточно, и они ни в какую не соглашаются претерпевать любого рода боль ради амбиций зубов мудрости, – будут потом, указывая на их разбитость, заявлять, что будь передние зубы мудрыми, как они, то они так не подставлялись, когда им в рот летит шайба. – А если он потеряет над собой контроль и ударится зубами об ванную. – И этот аргумент передних зубов был признан как существенный.

Маккейн же выждав достаточно времени, чтобы можно было сделать один важный для себя вывод – он всё ещё главный в своём организме и его слушаются, – воодушевлённый этой победой над собой, – что есть одна из самых сложных задач, стоящих перед человеком, – легко поднимается на ноги. Затем поворачивается к зеркалу, изучающее на себя смотрит. Что приводит к тому, что он с залихватской усмешкой целует этот свой талисман на счастье, шайбу, с которым он решил до окончания плавания, или как минимум до посещения стоматолога, не расставаться, кладёт её в карман своих брюк от пижамы, и с новой, только что пришедшей ему на ум мыслью, направляется в сторону выхода из каюты.

– Я вам сейчас покажу такую «Полундру», что вы сами полезете от страха на мачты корабля. – Сжав в кулаки руки, с этим решением выдвинулся Маккейн на выход. И он знал что говорил – он действительно решил удивить своим выходом всех тех, кто в своё неурочное время встретится ему на пути. А удивит он тем, что пройдётся по внутренним коридорам корабля не просто как человек страдающий бессонницей, а как человек, которому проблемы человечества совсем не близки по причине того, что его заботят проблемы его настоящей родины – Луны.