– Вы хорошо держите удар, Александра, – устало сказала она с лёгким британским акцентом и закурила. – Я – Тэйлор Джонсон. Можно просто Лорри, хотя терпеть не могу сокращения. Но вы произвели фурор! По крайней мере, для меня. Благодаря вам на собрании заговорили о Барышникове! С ума сойти! Я даже ущипнула себя пару раз...
Я только пожала плечами и немного отстранилась от резкого запаха.
– О, простите! – Тэйлор опустила сигарету под воду и развеяла рукой дым. – Всегда тянет покурить и выпить после этого... хм... действа. И не только меня. Джессика вообще, по-моему, скоро сопьётся.
– Зачем же вы посещаете?
– Думаю, за тем же, что и вы, – кисло улыбнулась Тэйлор. – Ноблесс оближ. Мой муж работает под началом Рупперта Кроннен-Стоу, а я выкладываю деньги на благотворительность, посещаю этот кошмар и делаю вид, что существую. Как говорил тот же Барышников в недавнем интервью, «человек – то, что его окружает». Я сижу порой здесь и думаю: что окружает меня? Неужели я – тоже ЭТО?!
– Поверьте человеку со свежим взглядом – нет.
– Надо же... Спасибо, – вздохнула Тэйлор и вдруг взглянула на меня с надеждой. – Как вы смотрите на то, чтобы посмотреть частную коллекцию картин мистера Барышникова? До 4-го декабря они выставлены в ABA Gallery...
– Картины самого Барышникова?! – воскликнула я, удивившись предложению. – О, это было бы чудесно!
– Боже, ты существуешь! – вознесла к натяжному потолку руки Тэйлор, её глаза вдруг ожили.
В туалет вплыла Меделин и одарила нас улыбкой. Тэйлор сразу потухла и вновь окислилась. Я вытерла руки бумажным полотенцем, а новая знакомая протянула мне визитку.
– Звоните в любое время!
И я, глядя в большие глаза британки, поняла, что повезло не только ей. Кажется, у меня появится второй друг! Первым я уже считала окончательно и бесповоротно мистера Уилла, и, честно говоря, мне не терпелось увидеть его снова за завтраком в Вольфганг Стэйк-Хаузе, чтобы рассказать о встрече с мадам Тираншей и ее вассалос. Ведь партия вроде бы удалась!
Меделин вышла в холл вслед за нами, ласково коснулась моего локтя. Обдало духами Шанель №5 и холодом.
– Надеюсь, Сандра, вы ещё посетите наш клуб. Пока вы не можете стать полноправным членом, но моё приглашение всегда в силе. Для вас я готова сделать исключение.
– Спасибо, очень любезно с вашей стороны, – ответила я и покривила душой. – Буду рада, особенно разговорам об искусстве.
– Я поставлю вас в известность о следующей теме дополнительно, – снизошла до ещё одной ласковой улыбки Меделин.
– Надеюсь, что я буду не занята.
И под аплодисменты, плещущиеся в глазах Тэйлор, я направилась к выходу.
Воздуха мне! Свободы! Выхлопных газов!
Нью-Йорк обдал меня ветром с запахом моря, пощипал щеки морозцем. Я улыбнулась ему искренне и чисто. И не стала ловить такси, а пошла пешком в сторону 42-й улицы, следуя точным указаниям Гугла. На такси город не узнать вдоль и поперёк, а я планирую здесь обосноваться.
Нельзя сказать, что тяжесть неприятных вопросов сразу выветрилась, она ещё ворочалась неприятным, неудобным комом сомнений в груди и мыслями о том, стоило ли вообще отвечать. В душе что-то отсвечивало тревогой, но я торопилась переключиться.
Ведь хорошо, как же хорошо на улице! Милый седой афроамериканец, продающий хот-доги, милые таксисты, чудесная суета! Живая! Такая отличная от элитного склепа сознания в голубых и золотых тонах! Я вдохнула широкой грудью.
И вдруг сзади кто-то коснулся моего предплечья.
– Сандра!
Я обернулась.
Тэйлор в не менее богемном горчичном пончо с лазурным платком на шее, запыхавшись, улыбалась, как девчонка.