Вдруг прямо из надгробия показалась изящная полупрозрачная рука, а следом за ней и ее владелица – статная красивая женщина в длинном сарафане и тонкой рубахе. Волнистые волосы водопадом укрывали изящную спину до самого пояса.

– Что ж ты натворил, ирод проклятый! – запричитала она, оглядываясь вокруг.

– Призрак, – констатировал Грегори и начал выплетать магическую сеть.

На мой взгляд скорее дух, причем безобидный. Я это чувствовала.

– Постой, – попросила его, кладя ладонь на напряженное предплечье. – Она не причинит нам вреда.

– Чтоб я сдох! – шепотом воскликнул Архип. – Это ж Агафья – бабка нашей Матрены-травницы.

– Вот это бабка! – тихонько присвистнул Оливер, тот еще шутник и весельчак.

Магистр недовольно цыкнул на него, призывая сохранять тишину.

Вдруг женщина замерла и медленно оглянулась, пристально всматриваясь в толстые стволы, будто искала кого-то.

– Фрол! – всплеснула она руками. – Фролушка! Пришел-таки! Любый мой!

Самое могучее дерево распрямилось, вытягивая массивные ветви вверх, и двинулось к покосившейся ограде, постепенно уменьшаясь на ходу. Корни стали стройными ногами в добротных сапогах, ствол – мощной грудью и широкими плечами, сучья – крепкими руками… и вот навстречу потусторонней красавице шагает хозяин лесной. Его скуластое лицо с темной щетиной на щеках было полно невыразимой печали.

Он остановился и с глубокой тоской взглянул в полупрозрачные глаза Агафьи.

– Не мог не прийти, горлинка моя, – горько вздохнул леший и замолк.

Им не нужны были слова. Даже смерть не стала помехой их любви.

– Выходи, юная повелительница, – потребовал дух, с трудом отрываясь от своего мужчины и поворачиваясь в нашу сторону. – Я знаю, что ты здесь.

Стоило мне сделать шаг вперед, как Грегори рванулся следом, прикрывая меня своим телом от возможной опасности. Зашумел ночной лес, застонали деревья, склонившие гордые спины к самой земле.

– Человек! – загрохотал хозяин сердито сдвинув брови. – Как посмела ты, смертная, явиться в заповедное место?

– Да полно тебе, Фролушка! – недовольно буркнула Агафья. – Али совсем одичал в лесу-то своем? Не чуешь, кто перед тобой?

Леший подслеповато прищурился, только зрение у него острое, и видеть ему дано порой даже больше, чем обычному магу.

Ветер вдруг утих, возвращая покой и тишину. Фрол низко поклонился и произнес:

– Не гневайся, наместница богини. Недобрые дела творятся вокруг, вот и любушку мою потревожили, осквернили камень волшбой лютой, страшной.

– Вам что-то известно? – напряженно спросила его.

– Нет, – с сожалением вздохнул леший. – Нелюдь поганый обманул круг мой заговоренный, не поспел я к сроку, да и будто не пускало меня что-то сюда, кругами водило. А добрался, так поздно уже было. Одно скажу, – подумав, добавил лесной хозяин, – смертью тут провоняло все, уж прости повелительница, не хорошей, не правильной. Жертва была принесена. Для чего? Почему? Того не ведаю.

– Значит, говорите, не человек это был, – вмешался магистр, становясь рядом.

– Точно так, – ответил Фрол.

– Может, из ваших кто? – допытывался Вермион.

– Не, не похоже. Да и не под силу лесным хранителям сотворить такое, – задумчиво проговорил мужчина.

– Вы не против, если мы сами посмотрим? – спросил мэтр.

– Смотрите, чего уж, а мы с Агафьюшкой посекретничаем пока, – милостиво махнул рукой леший.

Это точно был тот самый камень, на котором я умерла во сне, и он до сих пор фонил незнакомой мне магией.

– Не стихийник, точно, – вынес свой вердикт Делакарва.

– Но и не некромант, – вторил ему задумчиво Грегори. Кое-кто из адептов согласно закивали.

– И у нас остается целитель? – сама удивилась абсурдности собственной идеи. Эти маги с трудом переносят страдания других, а уж чтобы убить кого-то…