Первый удар пришелся по центру ворот. Следом мяч прошелестел по траве и, взлетев на кочке в районе вратарской, вонзился в нижний угол ворот. Потом пошли перекладины и штанги, начались остервенелые поиски мяча в зарослях облепихи и шиповника. Кривцов вспоминал разные футбольные хитрости: мудреную обводку, жонглирование мячом стоя и в движении, вышибал им дурь из головы. Бил по воротам с дальней дистанции.

После одного такого удара, потрясшего перекладину, Кривцова окликнул сухой, окутанный длинными спутанными волосами дедок. Стоял он под раскидистым вязом и держал за руль велосипед. В округе его звали Иван-чаем. Жил он за Рыбацким на дальнем заброшенном хуторе. Вел скромное придомовое хозяйство, по книгам практиковал у-шу, считал Ошо духовным наставником. Прозвище свое он получил за оседлое существование на лоне природы и пристрастие к лечебным травам, которыми в сушеном виде торговал на Залесском рынке. Поговаривали, что сын Иван-чая сколотил состояние в 90-х на продаже подержанных иномарок и благополучно застрял в Германии, куда не раз пытался вытащить и отца. После заповедных казахских степей, в которых Иван-чай больше двадцати лет прослужил егерем, его пленила природа южной Балтики, он влюбился в степенные воды Куршского залива. Променять вольготную среду существования на стерильные тротуары немецких городов Иван-чай не согласился.

– Знаешь, чья на тебе футболка? – со знанием дела полюбопытствовал собиратель трав у Кривцова.

– Моя, – ответил тот, не отвлекаясь от работы с мячом.

– Понятно, что не Блохина, – лукаво усмехнулся дед. – Раздобыл где?

Кривцов не ответил. С левой ноги он вколотил мяч в ворота. Все было при нем: и удар, и ожившие технические приемы.

– Под этой восьмеркой играл Федор Кривцов, – сказал Иван-чай и закинул на плечи армейский вещевой мешок. – Таких игроков сейчас нет. Мне повезло: видел, как он плел кружева на поле. – Иван-чай проворно залез на бывалого друга. – Болелы его обожали. До сих пор помню, какую бабочку он с углового «Прогрессу» отвесил. – И добавил, крутанув педали: – А мячик тебя слушается!

Утром Кривцов поехал в город. После деревенской глухомани разросшийся областной центр впечатлял кубическими торговыми центрами, обилием стеклянных строений и хаотично разбросанными во дворах высотными домами. Жизнь ушла далеко вперед, сдавила горожан в урбанистических джунглях, пока Кривцов безвылазно сидел в Рыбацком. Новый стадион, который Федор провожал завистливым взглядом из окна летящего по скоростной эстакаде автобуса, поразил безупречным архитектурным стилем и гигантскими масштабами. Вот что действительно ему понравилось! На таких аренах он не играл. Его лучшие годы прошли на старой утоптанной «Балтике». То поле, все его кочки и рытвины, он знал наизусть.