Возможности смартлета куда больше интересовали Старого. Он приходил каждый день – менял повязку, приносил сушёные корни для отвара, бросал в очаг сладковато пахнущую траву. Это немного унимало шум в голове. Даллас объяснял этому ведуну, как его здесь называли, какая связь между изображением из аппа «Монитор здоровья» и его состоянием. Поняв, что сломаны рёбра, знахарь перемотал его грудь полотном, вложив несколько пучков трав.

Старый интересовался, откуда прилетел Даллас, как он жил и вместе с кем. Причём по большей части его интересовали имена обитателей Ориона, и он недоумевал, почему они не кажутся ему знакомыми по сказкам о богах. Подолгу беседовать им не удавалось – Даллас быстро утомлялся, и Старый оставлял его отдыхать.

Спустя время, постоянно лежать стало невмоготу, и Даллас попросил у Гулёнки одежду. Он не мог надеть свой рабочий комбинезон из-за палок, ещё привязанных к его сломанной ноге, так что девушка предложила ему пончо, сшитое из лоскутков разномастной ткани и с дыркой для головы посередине. Оно оказалось длинным – ниже колен – прикрывало всё, что надо.

Даллас, опираясь на плечи худенькой девушки, совершил небольшую прогулку внутри жилища, но понял, что без более существенной поддержки ему пока не обойтись. Он уговорил Гулю принести пару жердей, наподобие тех, что поддерживали крышу обиталища. Взяв большой и грубый нож, он выточил палки себе до подмышек, примотал полосками ткани к одному из концов кусочек дерева для опоры. Спустя несколько часов и несколько попыток, он всё же вышел из жилища, поддерживаемый самодельными костылями и восхищённой Гулёнкой.

Перед ним открылась площадка с местом для костра в центре. К ней примыкали хижины наподобие той, где он обитал. Собранные и сшитые из разномастных обрезков и обрывков материалов, они образовывали круг с очагом посередине. Таких домиков оказалось меньше десятка. Увидев Далласа, несколько ребятишек бросили игры, спрятались в жилища, и теперь удивлённые, испуганные, но очень любопытные глаза следили за незнакомцем через щели.

Прохладный ветер трепал волосы Далласа, холодил ноги и колыхал полы накидки. Но всё же воздух казался таким чистым и свежим после чадящего очага в хижине, что Даллас закрыл глаза и глубоко задышал, наслаждаясь ощущениями.

Из состояния нирваны его вывел крик Гулёнки:

– Вурх, низя! Свои! – она бросилась наперерез огромному мохнатому зверю, который, оскалив пасть, нёсся на Далласа во весь опор, явно собираясь разорвать его на куски.

Даллас оцепенел от чувства неотвратимости ужасного события. Он лишь бессильно смотрел, как сближаются тоненькая девушка и дикое животное. Сейчас оно собьёт её с ног и перекусит горло. Через мгновение, спасая его, погибнет эта милая и заботливая болтушка. Воли хватило лишь на то, чтобы вытянуть руку, пытаясь отвратить беду, но… зверь замедлил бег, приближаясь к девушке, а когда они встретились, лизнул ей руки, встал рядом и позволил почесать косматую шею, высунув огромный розовый язык. Хвост ужасной твари мотался в воздухе.

С громким стуком упала одна из опор Далласа. Пришлось отвлечься от пережитого ужаса, удерживая равновесие. Ещё раз взглянул на животное. Немного похоже на медведя или волка из проекций в тридэшках и голограмм в парке. Сейчас оно недоверчиво смотрело на Далласа, но слушалось девчонку, которая как минимум в два раза легче и едва ли выше этой твари, не опирайся та на четыре ноги.

Гулёнка стояла спиной к Далласу. Она кого-то звала и махала руками. Вскоре стало видно, что приближается небольшая группа людей. Пятеро мужчин брели к поселению по тропе, затерянной среди огромных камней. Они опирались на палки и угрюмо приближались, не отвечая на крики Гулёнки. Их грязная, сшитая из лоскутов ткани и меха одежда мало отличалась от того, что носили женщины. Разве что те чаще ходили с покрытыми головами, а мужчины сверкали лысинами или клочьями редких волос, что развевались на ветру.