– Я богослов.

– Что? – оторопел Клюфт. – Кто, простите? Я не расслышал?

– Я богослов. Несу слово Божье. Вернее, не несу, а разъясняю его людям. Вот моя командировка. Я путешествую по всей стране. По всем городам.

Клюфт от удивления сел на стул. Павел не знал, как себя повести в этой ситуации.

– Странная какая-то у вас профессия – богослов! Разве есть сейчас такая? Разве она разрешена властью? Богослов! Странно!

– Что ж тут странного? Говорить о Боге – ничего странного! Мне кажется, все обычно. Я же не делаю ничего противозаконного. Просто хожу и говорю о Боге, – Иоиль вел себя довольно уверенно.

Его речь была убедительной. Хотя Павел удивился, что этот человек совсем не боится говорить о том, чем занимается. «Да и вообще – нормален ли он? Может, Клюфт пустил к себе в дом сумасшедшего? Нет, надо поговорить. Сейчас все выяснится!» – подумал журналист.

– Вы считаете меня сумасшедшим? Или подозреваете, что я такой, не так ли?

Клюфт вздрогнул. Иоиль будто читал его мысли. Нет. Определенно зря он пустил этого полуночника к себе в комнату.

– А вы, Павел, журналист, как сказали?

– Да.

– Хм, значит, вы тоже мастер слова. Это страшная профессия, не так ли?

– Это почему еще? – Клюфт решился чем-то заняться.

Встав со стула, он стал разжигать примус.

«Лучше говорить с этим странным типом не глядя на него!» – решил Павел.

– Но ведь вы тоже несете слово!

– Ну, в общем, да, – ответит Клюфт, ставя на примус чайник.

– Значит, вы тоже можете и убить, и исцелить человека.

– Подождите, а я-то как могу это сделать? – Павел налил себе кипятка в кружку. Посмотрев на Иоиля, кивнул ему и предложил:

– Может, все-таки выпьете чая?

– Нет, я же сказал. Мне пища не нужна. Так вы, Павел, мне не ответили, можете ведь вы убить и исцелить?

– Нет, конечно. Я могу написать статью. Могу, конечно, помочь людям. Но чтоб убить?!! Нет уж! Тут вы перегнули!

– Ничуть! Ничуть! Я вот вам приведу пример! Напишите вы статью, а завтра людей, про которых вы напишите, расстреляют! Вот и все. Вы и убьете их!

Клюфт чуть не поперхнулся горячим чаем. Этот богослов Иоиль словно знал, что сейчас Павел будет писать статью о судебном процессе в Минусинске. Статью, от которой в принципе будет зависеть общественное мнение и, может быть, и судьба тех самых подсудимых врагов народа. «Нет! Странный тип! Надо его завтра же сдать в милицию! Завтра! Сейчас уже поздно. Да и в милиции не поймут. А вот завтра он пойдет и расскажет о странном типе!»

Клюфт нашел выход. Нужно уложить спать этого подозрительного типа. Нет, зачем он пустил его в дом?

– Вы, наверное, спать хотите?

– Вообще-то нет, я вообще не сплю почти, – ответил равнодушно Иоиль.

– Вы ложитесь, вон на ту маленькую кровать. Там постель чистая, – настоятельным тоном, будто не замечая слов Иоиля, сказал Павел.

– Ну, хорошо. Я вижу, вам мешаю. Вам, наверное, поработать надо. Я полежу. Отдохну. Я буду молчать. Вы делайте. Делайте, – Иоиль послушно встал с кресла и, подойдя к кровати, не расстилая ее, улегся поверх покрывала.

Он вытянул ноги и, подложив руки под голову, закрыл глаза. Клюфт посмотрел на него со злобой. Он разозлился на этого человека, бесцеремонно напросившегося на ночлег и говорящего сейчас странные слова. Павел грубо спросил:

– А вас, Иоиль, почему до сих пор не арестовали?

Тот, не открывая глаз, устало ответил:

– А почему меня должны арестовать?

– Ну, вот вы ведь ведете буржуазную пропаганду! Религию насаждаете в массы! Людям голову дурите!

– Это с чего это вы взяли? – Иоиль говорил это равнодушным тоном.

Клюфту показалось, что богослов зевнул. Он лежал, не открывая глаз, и не двигался. Словно это был неживой человек.