Начатые энергетическим лучом разрушения были успешно продолжены торпедным взрывом. Гироскоп трясся, из-под его толстого стального кожуха доносился тревожный неровный гул. Этой сразу понял, что ситуация тяжелая.

– Ход есть? – спросил он.

Ему ответил молодой офицер, поспешно отдавая честь:

– Никакой надежды, сэр. Самое большое, на что мы способны, это поддерживать поле внутри корабля.

– А выйти в ортогональное время сможем?

На лице второго уцелевшего члена команды машинного отделения отразилось сомнение.

– Может быть. Прикажете попытаться?

– Нет, – ответил Этой.

От этого не будет никакой пользы. Даже если удастся покинуть корабль, без необходимого оборудования фазировки большую часть команды вскоре выбросит обратно в страт. Добраться до ближайшего узла, где ортофазировка была бы естественной и постоянной, возможности не было.

Значит, все зависит от того, придет ли помощь.

Удалось ли лейтенанту Кришу добраться до рубки связи?

Капитан Этон пошарил взглядом по переборкам, ища коробочку интеркома, нашел одну в работоспособном с виду состоянии и нажал клавишу вызова. Раздался треск помех, потом слабый неразборчивый голос.

Тут палуба под ногами вздыбилась. Раздался глухой удар, перешедший в прерывистый рев, ударивший по барабанным перепонкам с такой силой, что он уже не воспринимался как звук, и капитану на миг показалось, что он вмурован в глубокое и твердое безмолвие. Отброшенный к дальней переборке, ошеломленный капитан видел, как палуба и подволока машинного отделения сходятся, хрустя, будто ломаются гигантские кости.

Грохот взрыва перешел в удары и треск ломающихся конструкций. Падение каркаса уже ослабленного корабля пошло быстрее.

Лейтенант Криш подобрался к капитану и помог ему встать.

– Еще одна торпеда, – едва слышно выдохнул капитан. – Похоже, нам конец.

Сближение палубы с подволокой на миг остановилось, но не приходилось сомневаться, что машинное отделение долго не продержится. Капитан неверными шагами добрался до приборных щитков. К нему подошел один из инженеров, и они уставились на мигающие цифры.

Инженер в ярости ударил кулаком по панели.

– Корабельное поле ослабевает, – глухим голосом произнес он.

– Сколько еще оно продержится?

– Думаю, что не больше десяти минут.

Этон шагнул к интеркому и набрал сигнал общей тревоги. Громким, твердым голосом он объявил:

– Говорит капитан. Эвакуация на спасательных плотах. Говорит капитан. Эвакуация на спасательных плотах.

Этон повторил свой приказ еще несколько раз, потом повернулся и взглянул в напряженные лица уцелевших механиков.

– Старший инженер останется здесь и сделает все, что в его силах, чтобы поддержать поле, – приказал он и, уже обращаясь к выступившему вперед старшему инженеру, добавил: – Я вас сменю через пять – десять минут. Остальные – к плотам.

Этон знал, что ему не спастись, но это было не важно. Сейчас его долг состоял в том, чтобы все живые успели к спасательным плотам.

И прежде, чем исчезнет поле ортогонального времени. Задача почти невыполнимая.

Группа шла по искореженным коридорам, осматривая отсеки и вытаскивая уцелевших из-под обломков. Раненым помогали идти или тащили на импровизированных носилках. Этон чувствовал, как мало осталось времени – и это даже без третьего торпедного удара; а он, учитывая беспомощное состояние корабля, будет почти наверняка.

Выведя группу к одному из шести спасательных плотов, Этон взял с собой лейтенанта Криша и отправился в корму. Не было уверенности, что приказ покинуть корабль был слышен во всех отсеках, и капитан решил лично проверить, чтобы этот приказ был выполнен дисциплинированно, а потом вернуться в машинное отделение и принять вахту, дав инженеру шанс добраться до ближайшего плота.