Никто не увидит ее слез. Никто!

Две полузнакомые стихийницы, под ручку торопящиеся навстречу, недоуменно поглядели ей вслед, когда Айлин, задыхаясь от обиды и злости, почти пробежала мимо них. Она чувствовала их взгляд спиной… А если даже ей только показалось, что почувствовала, то все равно вскоре вся Академия будет знать! Зачем? Ну зачем она мечтала пойти на бал? Ведь были же девушки, которых вообще никто не пригласил? И ничего страшного. Перетерпят волну сплетен, как это бывает каждый год, а потом об их позоре все забудут. Никого из них не бросали прямо на лестнице, ведущей к бальному залу! Только ей так повезло…

Айлин промчалась по галерее, спустилась на первый этаж и свернула к саду. Здесь, хвала Претемной, никого не было. Бальный зал, правда, выходил сюда окнами, но они светились далеко, словно волшебные огни из детских сказок, а Айлин выбежала со стороны флигеля. Здесь ее никто не увидит. И хорошо! Она сама ни за что не хочет никого видеть! Ни Саймона с Даррой, ни… Никого – вот! Пусть они там веселятся, пусть танцуют со своими дамами, кто бы это ни был, едят мороженое, приготовленное лучшим кондитером столицы, улыбаются и…

Она всхлипнула и села на скамью под раскидистым кустом, еще лишенным листьев, но уже с клейкими пухлыми почками. Поежилась от сырости, но щеки пылали, и Айлин приложила к ним ладони, почти с упоением злясь на себя, – какая же невыносимая дура!

На Дерека ей почему-то даже злиться не хотелось. Просто было противно… А Ида… Ну вот Иде она еще припомнит! Правильно говорил мэтр Бастельеро, что враги воспринимают терпение как слабость! Если бы Ида ее боялась, ни за что не рискнула бы сыграть такую шутку. Ну что ж, теперь станет бояться! И никакой помощи Саймона с Даррой! Ни за что Айлин не станет жаловаться! Ни Воронам, ни… вообще никому – вот!

Она снова всхлипнула, на глаза наворачивались предательские слезы. Как же хорошо, что она не стала красить ресницы – сейчас была бы страшнее давно похороненного умертвия. А ей ведь еще возвращаться в комнату. Придется закрыться там и сидеть до утра, пока не вернется Иоланда. Наверняка еще и с подружками… И будут сочувственные вздохи, неважно, лживые или искренние – от вторых даже хуже. И тогда хоть из Академии уходи-и-и…

Айлин до боли стиснула пальцы, так что ногти врезались в ладонь, оборвала очередной позорный всхлип. Не будет она плакать! Только не из-за этих! И в комнату не пойдет, во всяком случае, пока… Здесь тихо и спокойно, а что скоро будет слышна музыка из бального зала, так это даже хорошо, можно притвориться перед самой собой, что просто разгорячилась от танцев и вышла подышать воздухом. Нет, глупо. Да и уйти все равно придется, потому что после нескольких перемен музыки из зала начнут потихоньку сбегать те, кому не терпится оказаться под цветущей вишней – законным поводом поцеловаться. И, значит, надо уйти до этого. Но не прямо сейчас!

Она прислушалась – из далекого зала послышались первые такты. Ловансьон! Торжественный, великолепно красивый, медленный… Сейчас пары выстраиваются в длинный ряд, готовясь пройти по залу особыми скользящими шагами, их руки соприкасаются лишь кончиками пальцев, но движения совпадают, как зеркальное отражение… Ида и Деррек, разумеется, танцуют друг с другом, первый ловансьон – обязательный танец пары.

Интересно, а как же преподаватели? На них закон приглашать кого-то не распространятся, а мэтров в Академии гораздо больше, чем мэтресс. Нет, конечно, есть совсем пожилые, кто уже не пойдет танцевать, но все равно. С кем, хотелось бы знать, будет танцевать ловансьон магистр Роверстан? Наверное, с кем-то из преподавательниц? А мэтр… Бастельеро?