"Сядь на ложе", – приказал Старейшина Сунь голосом, не допускающим возражений.

Ли Сяо повиновался. Холод камня пробрал его сквозь тонкую ткань робы. Он старался дышать ровно, хотя каждый вдох давался с трудом.

Старейшина Сунь подошел ближе, его взгляд внимательно изучал бледное лицо юноши. Затем, без лишних слов, он поднял руку и положил ладонь на грудь Ли Сяо, чуть выше области сердца. Сразу же Ли Сяо почувствовал слабое, теплое давление, как будто тонкий ручеек энергии втекал в его тело. Это была духовная Ци Старейшины Суня, прощупывающая его внутренние пути.

Тишина в зале стала гнетущей. Ли Сяо чувствовал, как Ци старейшины движется внутри него, пытаясь найти и исследовать его меридианы. Он сам напряженно пытался почувствовать хоть что-то, хоть малейший отклик своих собственных меридианов, но в ответ была лишь пустота.

Минута тянулась бесконечно. Выражение лица Старейшины Суня постепенно менялось. Сначала оно было сосредоточенным, затем стало недоуменным, а потом сменилось явным разочарованием и легким раздражением. Он переложил руку на живот Ли Сяо, к области Даньтяня – средоточия Ци. Затем на плечи, на спину, на конечности. Каждый раз результат был, видимо, один и тот же.

Наконец, Старейшина Сунь отнял руку. Он нахмурился так сильно, что на лбу его образовались глубокие складки. Он обернулся к другим старейшинам.

"Невероятно", – пробормотал он, качая головой. "Я чувствую присутствие Ци в его теле – той, что я сам ввел. Но его собственные меридианы… их почти нет".

Старейшина Чжао фыркнул. "Я так и думал. Этот мальчишка – пустая трата ресурсов секты".

"Не 'почти нет', Старейшина Чжао", – поправил Старейшина Сунь. "Они… атрофированы. Или, вернее, словно были разбиты еще до его рождения или в очень раннем возрасте, и с тех пор так и не развились. Основные каналы присутствуют лишь как бледные тени, неспособные удержать или направить даже каплю духовной Ци. А вторичные и вовсе отсутствуют".

Ли Сяо почувствовал, как земля уходит из-под ног. "Разбиты"? "Атрофированы"? Слова звучали как смертный приговор.

Старейшина Линь, молчавший до этого, подошел к ложу и тоже приложил руку к Ли Сяо. Его Ци была более мощной и стремительной. Ли Сяо почувствовал легкую боль, когда она пронеслась по его телу, тщетно ища работающие пути. Старейшина Линь быстро отнял руку.

"Сунь-шисюн прав", – подтвердил он с ноткой сожаления, которая быстро исчезла. "Его меридианы… это худшее, что я видел за последние десятилетия. Они не просто слабы или заблокированы. Они… мертвы. У него нет основы для культивации. Ни духовного корня, ни работающих каналов для Ци".

Старейшина Сунь повернулся к Ли Сяо, его лицо вновь обрело бесстрастное выражение целителя, сообщающего плохие новости.

"Ли Сяо", – сказал он. Его голос был спокойным, но каждое слово падало, как камень. "Мы провели тщательную проверку. Твои меридианы… они повреждены невосполнимо. Ты не можешь чувствовать Ци, потому что твои внутренние каналы не функционируют. Ты не можешь собирать её, потому что у тебя нет пути для её направления в Даньтянь. Проще говоря, у тебя нет потенциала для культивации. Никогда не было, и, скорее всего, никогда не будет".

Ли Сяо смотрел на него, не в силах произнести ни слова. Его губы дрожали. Не было потенциала… Никогда не будет… Приговор был окончательным.

Старейшина Чжао снова заговорил, его голос был резким. "Секта Цин Фэн не может тратить ресурсы на тех, кто не может культивировать. У нас нет места для обычных смертных. Тебе лучше собрать свои вещи. Сегодня вечером ты покинешь секту".

Сердце Ли Сяо сжалось от боли. Изгнание. Не просто насмешки, не просто презрение. Его вышвыривали, как ненужный мусор.