В то же время в человеке рождалась загадочная тяга к агрессии и насилию, которую мы поначалу пытались объяснить примитивными потребностями вроде утоления голода, потому что агрессия выражалась непременно в нападении на людей и попытками высосать из них кровь. Но очень быстро мы отмели эту теорию, потому что наши инфицированные были сыты! Мы переливали им кровь литрами, и в ней не было недостатка! И тем не менее, процесс заражения усугубился, создав новый симптом – агрессию.

Жена наконец догнала меня в коридоре лаборатории и протянула планшет с обеспокоенным лицом.

– Кейн, это из Бостона! – выпалила она, запыхавшись.

Я прочитал новости и посмотрел видео о том, как молодой учитель напал на собственную невесту и прокусил той шею. Все это мне уже было знакомо.

– Там тоже началось! – выдохнула она.

Я готов был зареветь. И хотя мой сдержанный вид не продемонстрировал ни единой эмоции, внутри меня бушевал огонь. Вирус распространялся. Случаи агрессивных вспышек среди людей поступали уже со всех континентов! Как такое может быть?! Глобальная пандемия происходит на моих глазах, а я даже близко к разгадке не подошел! Я осознавал, что мы отстали от вируса настолько, что уже не видим его за горизонтом.

– Власти заключили всех пострадавших в карантин, – сказала Кристина, пытаясь облегчить мою ношу.

– Ты же понимаешь, что это ничего не изменит! На десять укушенных всегда найдется тот, кто не обратится за помощью в больницы, а потом тихо впадет в кому у себя в квартире и обратится в монстра, – огрызнулся я.

Мне сейчас не до утешений!

Мы направились в карантинный блок, где содержались наши сложные пациенты. Последние два месяца мы сидим там безвылазно.

– Новые ингибиторы транскриптазы уже дали результат? – спрашивал я у Кристин.

– Да. Отрицательный, – выдохнула она.

– Этого не может быть! – остановился я на полпути и даже развернул ее за локоть, точно выпытывая у нее правду, как детектив, который нашел несоответствие. – Они должны были сработать! Мы расшифровали часть ДНК вируса и создали ингибитор на основе его собственного ДНК!

– Вирус устоял! – Кристина начинала паниковать, заражаясь моим негодованием. – Поначалу ингибитор работал, но уже через несколько часов все вернулось к прежнему состоянию, потому что вирус начинает вести себя агрессивно!

Вычленив часть ДНК-вируса, где прописана программа поражения Т-лимфоцитов (Т-лимфоциты отвечают за активацию иммунного ответа на чужеродные антигены), мы пытались найти способы блокировки взаимодействия вирусной клетки с клеткой-мишенью и выстроить преграды в местах соединения рецепторов клеток, чтобы нарушить работу транскрипции. На этой схеме строится антивирусная терапия ВИЧ. И теперь Кристина говорит, что испытания провалились, потому что вирус быстро изменил тактику, словно почуял подбирающиеся к нему шаги врага. Воистину этот вирус гениален!

– Надо попробовать еще раз! – произнес я твердо, не желая слышать возражений.

– Кейн, мы так пациентов потеряем! Мы уже убили троих!

– Кристина, там снаружи мы, итак, теряем людей тысячами!

– Это другое!

– Чем же?

– Тем, что в стенах карантина мы убиваем их собственными руками!

– А снаружи мы убиваем их своей трусостью и бездействием!

Кристина тяжело выдохнула, закрыла лицо руками и прислонилась к стене. Даже не прислонилась. Она упала на нее. Каждый раз наши споры разбиваются о невидимый барьер, который ни один из нас не желает преодолеть, чтобы понять друг друга. Кристина всегда защищала научную этику, я же уверен, что спасти людей надо любой ценой. Это не значит, что я готов жертвовать меньшинством ради большинства, но, когда обстоятельства складываются так, что человек умрет рано или поздно, я готов пренебречь этим «поздно», чтобы использовать шанс найти подсказку!