– Ну все, – подумал я. – Какого черта я должен отстригать волосы? Я что в армии? Сейчас же пойду к Димке и поблагодарю за эту работку. Я помнил номер его кабинета, он все время упоминал его в разговорах. Второй этаж, хирургическое отделение.

– Что за хрень ты мне подсунул? – выкрикнул я с порога.

– Ты о рубашке? Ну да, горизонтальные полосы тебя полнят.

– Ты смеешься? Почему ты не сказал мне, что эта должность санитара?

– А что ты хотел? Ты думал тебя врачом возьмут?

– Нет, я…

– Ты вчера сам сказал, что согласен на любую должность!

– Но я не хочу подмывать стариков!

– Эй! Кто сказал тебе, что санитары – мужчины делают это? Все гораздо проще! Тебе все объяснят. Пройдет испытательный срок, и зарплата очень изменится, будешь иметь больше смен, будешь получать больше денег. Знал бы ты сколько я получал, когда был интерном!

– Хорошо, я попробую.

– А я про что? Просто попробуй, ты всегда сможешь уйти, главное, чтобы было куда уходить.

– Спасибо Дим. И, кстати, классный у тебя кабинет.

Нас всегда учат довольствоваться малым, любить себя такими, какие мы есть, искать того, кто полюбит нас за нашу чистую душу, только вот никто не предупреждает, что это чертовски трудно. Дворник должен быть доволен тем, что убирает мусор, и не желать большего, официантке в придорожном кафе нужно воздавать хвалу небесам за два доллара, которые оставил ей их завсегдатай, а примерному семьянину не стоит смотреть, как его богатый сосед заводит с пол оборота свой новенький Лексус, и покрываться завистью, ему нужно просто сесть в метро, посадить на колени маленькую дочурку, потому как в вагоне больше нет мест, покопаться в кармане и найти мелочь ей на мороженое. Мы все должны быть благодарны за то, что мы имеем. Я посмотрел на потолок и прошептал: – “Прости меня, Господи, но я так не могу!” Человеку свойственно желать лучшего, желать большего, желать нового.

Я вспоминал вчерашний разговор с толстой врачихой. Поразительно, как низко могут опустить человека на собеседовании. Каждая маленькая конторка норовит выставить свои требования, а мы приходим туда как за подаянием, и молим взять нас. Мы готовы работать за десять тысяч рублей в месяц, трудясь по десять часов в день с одним выходным в неделю, и все ради того, чтобы шеф мог набивать свое толстое брюхо. “Простите, но вы нам не подходите”, – говорят они. И мы идем домой, потирая нос, пытаясь, как можем поднять свою несчастную самооценку.

Я чувствовал себя паршиво и, облокотившись на спинку стула, закрыл глаза и стал ждать когда в голову придут светлые мысли. Я ненавидел себя. Мне не хватало ума, чтобы придумать, как заработать денег, как открыть свое дело. А ведь хотел я немногого: свой уголок, просто четыре стены, которые принадлежали бы только мне, нормальную работу, где не нужно каждый день нюхать лекарства, и женщину, к которой я бы возвращался домой. Но нет! Я достоин совсем не этого. Я будто бы в пасти падальщика, так я вижу этот проклятый город. Нормальные деньги здесь можно заработать только, снимаясь в порно, или занимаясь проституцией, и город-падальщик это с удовольствием проглатывает.

Первый день. Я все еще сидел и ждал задание. Вчера мужчина, что выдавал мне форму, от души посмеялся над моей комплекцией. Он говорил, что форм такого размера вообще не шьют, мол, их нужно шить на заказ или искать в детских магазинах. Меня не обидели его слова, видимо это был единственный веселый момент за весь его рабочий день. Он так смеялся, что казалось, его красная башка вот-вот лопнет. Однако форму он все-таки нашел, правда она оказалась немного не по размеру, чуть широка в плечах. Я не понимал, к чему стоило устаивать цирк, но может у санитаров положено высмеивать новичков? Я бесспорно уступал по телосложению тому большому мужчине, его рука толще, чем две мои, а грудь обвисла, как у пожилой женщины. Мне приказали сесть и ждать непонятно чего, просто ждать. Рядом находилось несколько кабинетов, где берут анализы крови. Люди заняли весь коридор, толкались и ругались друг с другом. Было слышно, как кричит чей-то ребенок. А я все еще ждал.