– Друзья, подходите все ко мне! – громко кричал он, делая рукой приглашающие жесты, и его голос разносился гулким эхом по всей территории станции.

Все семьдесят человек пассажиры, включая детей, собрались вместе и дружно двинулись в сторону вокзала, рассчитывая не только прояснить ситуацию, но и в надежде отыскать там какой-нибудь ресторан или хотя бы буфет, потому что съестные припасы у всех давно закончились из-за большой задержки в рейсе. Однако я не был абсолютно уверен в том, что они найдут там желаемое, потому что уже давно наблюдал и осмысливал происходящее…

Тем не менее, последовав зову бригадира поезда и подчиняясь стадному чувству, вместе со всеми я направился к зданию вокзала, а пока шел, внимательно смотрел себе под ноги, чтобы не запнуться о рельсы и не упасть, перебираясь через пути, а одновременно старался внешне осмотреть вокзал издалека. В первую очередь, бросилось в глаза то, что это небольшое двухэтажное сооружение, построенное в классическом для вокзала стиле, было заброшено уже многие годы, впрочем, так же, как и вся станция с прилегающими к ней путями. Стены пронизывали глубокие, губительные для любого здания многочисленные трещины, а обветшавшая штукатурка, свидетельствуя о том, что вокзал когда-то был приятного розового цвета, во многих местах обвалилась. Большинство стекол в окнах внушительного размера были выбиты, одна из половинок большой входной деревянной двери валялась на земле, а вторая была открыта, держась на одной петле. Но меня досадно поразило то, что нигде не было традиционной вывески с названием станции и обозначением принадлежности к одной из железных дорог нашей страны. Именно отсутствие этой мелочи не позволило сразу же сориентироваться, где именно мы находимся.

В это время начальник поезда стоял на перроне в задумчивости и, казалось, в полной нерешительности, ожидая, когда к нему все подойдут. Собравшись вместе, мы разместились полукругом напротив бригадира прямо перед входом в здание вокзала у первого железнодорожного пути на невысоком перроне, асфальт которого под влиянием времени и запустения был исчерчен глубокими трещинами, местами рассыпался или был расколот на части. Я обратил внимание на то, что в трещинах перрона, также как и на расстилающейся вокруг земле, не было ни цветочка, ни травинки, ни кустика, которые обычно прорастают сквозь расколы асфальта на заброшенных дорогах…

– Уважаемые пассажиры! – обратился к нам бригадир. – Меня зовут Геннадий Михайлович Яблочкин, я начальник поезда, на котором мы сюда приехали. Работаю на железной дороге более двадцати лет, и, признаюсь, впервые столкнулся с таким необычным случаем. Полагаю, Вы уже догадались, что все мы оказались заложниками непонятной и весьма диковинной ситуации. Не скрою, пока мы ехали, я питал искреннюю надежду, что все прояснится, едва мы доберемся до какой-нибудь станции. И вот мы здесь, но, если оглянуться вокруг, оптимизма как мне, так, думаю, и вам это не прибавит…

– Скажите, пожалуйста, вы хоть можете объяснить, по какой причине мы не добрались до конечной станции? – неожиданно выкрикнул один из пассажиров. Начальник поезда едва успел открыть рот, чтобы ответить, как из толпы сразу же последовало несколько разрозненных возгласов.

– Почему мы не едем дальше?!

– Да Вы посмотрите, какая кругом земля!

– Что здесь произошло?

– Мы можем определить, где мы вообще находимся?..

Потом все пассажиры еще больше оживились и заговорили все одновременно, пытаясь задать каждый свой вопрос, но в результате получился шум и галдеж, который Геннадий Михайлович прекратил почти сразу своим резким зычным окриком.