– Что же такого пугающего он мог увидеть, мать его?

– Хороший вопрос. Съемки со стороны лица Президента не сохранилось. Камеры видеонаблюдения направлены в другую сторону. Протокольное видео тоже смотрело на него, а не туда, куда смотрел он. Мы нашли съемку на телефон работника аэропорта. Он снимал селфи на фоне делегации. Угол съемки направлен туда же, куда смотрел Президент, однако из-за засветки ничего не разглядеть. Фильтры не позволяют увидеть, что происходило дальше места, где стояли лимузины кортежа.

– А зачем он снимал против прожектора? Он же мог вообще всю картину засветить.

– Да это не прожектор. Это экран светодиодный на фасаде. Там крутили приветственные ролики главам делегации.

– Что было показано в этот момент на экране? Президент ведь мог смотреть на него, а не вдаль.

– Слушай, ты прав. Сейчас найду этот отрывок. Вот он. Теперь погоди минутку, я синхронизирую протокольную съемку с видеорядом на экране. Ага, получилось. Вот смотри.

На экране планшета, разделенного на две части, был виден светодиодный экран, и Президент. Вот он переводит глаза от лиц встречающей делегации, смотрит в сторону экрана, вот та микрозаминка и смена позы.

– Стоп! Останови! Кто это? Найди мне все, что известно об этом человеке. Я думаю, мы на верном пути.

На стоп-кадре застыло изображение Виктора Харитоненко и та надпись.

– В интернете нет информации о человеке с экрана. Запросил, чтобы проверили по базам МВД и СБУ. Но это будет не сразу. День-два, думаю. Есть еще интересный факт: фирма, которая выиграла тендер на изготовление правительственного ролика для встречи Президента, была зарегистрирована всего за три дня до проведения этого тендера. А выиграть тендер ей помог помощник начальника Службы протокола МИД. Одним звонком решил вопрос.

– Надо с ним побеседовать.

– Он большая шишка, мы не можем просто так к нему прийти. Нам нужна санкция.

– Да можешь засунуть эту санкцию себе в задницу! Этот человек помогает какой-то фирме-однодневке выиграть тендер. Эта фирма изготавливает видеоролик, после просмотра которого нас всех поимели. И ты говоришь о какой-то санкции?!

– Хорошо. Я отправлю своих ребят. Они заберут его.

– А я не верю, что он самостоятельная фигура. Будем ждать тех, кто станет его искать. Ты скажи только своим, чтобы они поаккуратнее его изъяли. Нам сейчас лишний шум ни к чему.

* * *

– У меня ЧП. На запланированную ранее встречу не пришел человек из МИДа. И да, похоже, я под плотным колпаком.

– Оторваться сможешь?

– Еще не знаю. Я их не вижу. Предчувствие.

– Двигай в сторону метро. Я минут через двадцать появлюсь, посмотрю, сколько их. Резких движений не делай, не торопись, не оглядывайся. Ходи в людном месте, подальше от дороги, чтобы в машину не запихнули.

– Знаю, не маленький.

– Сказал бы я тебе. Немаленькому, который в засаду попал! Жди.

* * *

Резидент не видел хвоста. Он его чувствовал. Да, может быть, человек из МИДа просто опоздал или в лифте застрял, или попал в больницу с сердечным приступом.

Но интуиция подсказывала, что все гораздо серьезнее. Интуиция – это второй сигнал, если первым считать тот, что агент не явился на встречу.

А по степени важности: на первом месте всегда интуиция.

Судя по тому, что он не может определить, кто конкретно его «пасет», то можно сделать вывод о больших силах, задействованных сейчас. Агенты наружки не находятся в поле зрения более чем полторы-две минуты, машины не повторяются. Скорее всего, в работе используется видеонаблюдение и оптика. Может, они еще не определили его как цель наблюдения, потому что он находится в полутораста метрах от места встречи. И выглядит совсем не так, как выглядел при встрече в первый раз: бородатого длинноволосого блондина спортивного вида сменил плешивый очкастый интеллигент.