Пабло оглядывался вокруг и не видел просвета. Что делать дальше? Оставаться в Барселоне? Но это же… невыносимо…

Одна из самых поразительных картин «голубого периода» – «Жизнь» 1903 года.

Сам Пикассо эту картину не любил. Считал ее незавершенной и находил слишком похожей на работы Эль Греко, а Пабло не признавал вторичности. Между тем это не просто картина «голубого периода». Это – пророчество, предсказание собственной судьбы.

Одна из центральных фигур композиции – молодой мужчина, обнимающий молодую женщину – очень похож на самого Пикассо, каким он был в юности. На картине представлены три времени, три периода жизни – прошлое, настоящее и будущее. При этом в прошлом, просветленном, воздушно-голубом, присутствует только любовь – в виде обнимающихся женских фигур. В настоящем разгорается драма между оставленной мужчиной (скорее всего) женщиной с ребенком и ее возлюбленным, который для нее уже потерян… А что будущее? Оно безрадостно и нарисовано Пикассо в мрачных тонах. Оно внизу композиции, между центральными фигурами. Это будущее – одиночество женщины.

Судьба самого художника будет удивительно похожа на эту картину. Он также будет метаться между возлюбленными. Придет время, когда его будут делить сразу… три женщины, а он не найдет ничего лучшего, как оставить всех трех, чтобы найти четвертую. Также позади Пикассо будут дымиться «сердечные руины». И женщины его будут несчастны, как несчастна оставленная героем картины мать.

Но… это всего лишь картина. Жизнь проще и грубей. Может, оттого что в ней, в реальной жизни, очень мало оттенков голубого.

В январе 1904 года Пикассо снова отправляется в Париж. На этот он полон решимости закрепиться здесь любым способом. И ни в коем случае не возвращаться в Испанию – пока он не добьется успеха в столице Франции.

Он снова поселился на Монмартре в том же самом богемном общежитии «Бато-Лавуар». И устроил маленькую мастерскую, окружив себя всяким «хламом» – вырезками из журналов, какими-то чашками, надтреснутыми вазами, собственными законченными и незаконченными работами, красками и прочими весьма неожиданными вещами.

К слову, и в годы мировой славы и несметного богатства (а Пабло Пикассо не только самый продуктивный, но и самый богатый человек в истории мировой живописи, оставивший после себя громадное состояние в 1 миллиард 100 миллионов долларов), он славился бытовым беспорядком в своих многочисленных домах. В его апартаментах всегда было много предметов, в том числе и совершенно бесполезных. В бытовом смысле он был большим неряхой. И если бы не его женщины, окончательно бы погряз в бытовой неразберихе.

Жизнь брала свое. Человек молодой, талантливый, Пикассо пережил период пессимизма и снова предался искусству жизнерадостному и жизнеутверждающему. Он был близок к своему «розовому периоду». И причина была не только в его удивительной работоспособности (а упорный труд рано или поздно всегда приносит плоды), но и в самом подходе Пабло к собственному будущему. Наркотической «нирване» в этом будущем места не было. Как не было места и юношеским идеалистическим заблуждениям.

Человек энергичный, обладающий, буквально, магнетическим обаянием, Пикассо привлекал к себе таких же талантливых людей. Но в его памяти была еще жива сердечная рана от утраты лучшего друга, павшего жертвой наркотической зависимости. И Пабло помнил слова дяди Сальвадора, сказавшего однажды, что общение с неудачниками чревато тем, что и сам незаметно для себя становишься неудачником… И Пикассо завел новых друзей. И знакомился уже не спонтанно, подчиняясь внезапному душевному порыву, а вполне осознанно.