– Шэрон, ты просто ангел! Я поверить не могу, что ты все это сделала. Когда ты успела?!

– Ха! Тебя больше часа не было. Я уж начала думать, что тебя засосало в слив. Что при твоих нынешних размерах пара пустяков. – Она оглядела Холли с ног до головы.

Неужели целый час? Холли, похоже, снова бредила наяву.

– Короче, я купила овощи и фрукты, сыр и йогурты, и молоко конечно. Где ты держишь макароны и консервы, я не знаю, поэтому пока положила их вот сюда. А в морозильник сунула несколько упаковок готовых ужинов – разогреешь в микроволновке. На какое-то время тебе хватит. Правда, судя по твоему виду, тебе этого и за год не съесть. На сколько ты похудела?

Холли взглянула на себя. Спортивные штаны сзади обвисли и, несмотря на то что пояс на талии она затянула как можно туже, уже успели сползти до самых бедер. А она и не заметила, что так сильно похудела.

Голос Шэрон снова вернул ее к реальности:

– Я купила тебе печенье к чаю – «Джэмми Доджерс», твое любимое.

Ну нет, это уже слишком. Мысль о печенье опять вызвала у нее слезы.

– Спасибо тебе, Шэрон, – запричитала она, – спасибо! Ты такая добрая, а я, я вела себя как последняя стерва! – Она села за стол и схватила Шэрон за руку. – Не знаю, что бы я без тебя делала! – Шэрон сидела напротив нее в молчании, словно приглашая подругу излить душу. Именно этого Холли и боялась – что может разрыдаться на людях в самый неподходящий момент. Но сейчас она не чувствовала стыда. Шэрон спокойно пила свой чай и держала Холли за руку, как будто так и надо. Наконец она перестала плакать.

– Спасибо.

– Я твоя лучшая подруга, Хол. Если не я, то кто тебе поможет? – сказала Шэрон, сжав руку Холли и ободряюще улыбнувшись.

– Наверное, я сама могла бы помочь себе.

– Ну-ну, – фыркнула Шэрон, махнув рукой. – Поможешь, когда будешь к этому готова. И не обращай внимания на тех, кто говорит, что ты должна вернуться к нормальной жизни через месяц. Горе – это тоже часть помощи самой себе.

Шэрон всегда умела найти правильные слова.

– Ага, по этой части я уже профессионал. Горе льется из меня рекой.

– Еще бы! – сказала Шэрон в шутливом раздражении. – Всего через месяц после того, как ты похоронила мужа.

– Ой, не надо об этом! Хотя ведь остальные будут постоянно мне об этом напоминать, правда?

– Наверное, но наплюй на них! Есть грехи пострашнее, чем снова научиться быть счастливой.

– Наверное.

– Пообещай мне, что начнешь есть.

– Обещаю.

Они помолчали.

– Спасибо, что зашла, Шэрон. Я правда рада, что мы с тобой поговорили, – сказала Холли, с благодарностью обнимая подругу. – Мне уже намного лучше.

– Знаешь, тебе надо чаще бывать с людьми, Хол. Друзья и родные – хорошая помощь. Хотя твои родные вряд ли, – пошутила Шэрон. – Но уж мы-то, по крайней мере, всегда подставим тебе плечо.

– Теперь я это понимаю. Просто сначала я думала, что смогу справиться сама.

– Пообещай, что заедешь к нам. Или хотя бы выберешься из дома.

– Обещаю. – Холли закатила глаза. – Ты говоришь, как моя мать.

– Мы просто все за тебя волнуемся. Ну ладно, увидимся! – сказала Шэрон, целуя Холли в щеку. – И ешь! – добавила она, ткнув ее пальцем в ребра.

Холли помахала Шэрон рукой, когда та отъезжала от ее дома. Уже почти стемнело. Они провели вместе весь день, смеясь над общим прошлым, потом поплакали и снова смеялись, а потом опять плакали. Холли взглянула на происшедшее глазами Шэрон. До этого Холли даже не думала, что Шэрон и Джон потеряли своего лучшего друга, что ее родители потеряли зятя, а родители Джерри – своего единственного сына. Она была слишком занята мыслями о самой себе. Хорошо снова быть с живыми – куда лучше, чем тосковать по призракам прошлого. Завтра будет новый день. Завтра она обязательно заберет тот конверт.