– Ты уже перешел на «ты» с Адамом Левином? – спрашиваю я, склонив голову набок. Ник ухмыляется.

– Пока что нет. Но перейду.

– Не знаю… – Я делаю долгий, медленный вдох. – А как же Мёрфи?

– У нас есть огражденный двор, – отвечает Ник, указывая в заднюю часть дома. – Ему там понравится.

– А твой сосед? Будет ли ему по душе жить в одном доме с посторонней девушкой?

– Конечно.

– И ты уверен, что он не маньяк? – Я понижаю голос и подаюсь вперед.

Ник давится слюной.

– Э-э… да. Он не маньяк. Сердцеед, да, безусловно. Но не маньяк, ни в коем случае.

Наши глаза встречаются, и я молча прикидываю: оставить ли все как есть или согласиться оказать эту небольшую услугу.

Моя соседка-кузина Марица недавно переехала к своему парню, Исайе, так что в гостевом домике моей бабушки сейчас живу только я с Мёрфи. Иногда там бывает слишком тихо. И одиноко. Бабушка в последнее время полюбила путешествовать. То она дома, а спустя неделю уже летит на двенадцать дней на Бали вместе со своей лучшей подругой Констанс или кем-нибудь из клана Кеннеди.

Смена обстановки, возможно, будет к лучшему…

– Я сделаю что угодно, Мел. Все, что захочешь. – Он складывает ладони, выпячивает нижнюю губу и смотрит на меня, подняв брови.

Придурок.

– Умоляющее выражение лица тебе не идет, чтоб ты знал, – замечаю я.

– Ладно, ладно, но что тебе мешает сказать «да»? – Он складывает руки на коленях. Я пытаюсь ответить, но не знаю, что сказать.

– Вот видишь? – говорит Ник. – У тебя даже нет веской причины для того, чтобы отказать мне.

Он прав.

Я не могу сослаться на местоположение его дома – оно вполне удобно для меня. Я не могу сослаться на своего пса. Я не могу сослаться на слишком высокую арендную плату, потому что именно полторы тысячи в месяц бабушка берет с меня за проживание в ее гостевом домике. В семействе Клейборн не принято делать такие вещи бесплатно.

Но, помимо всего этого, я знаю, что Ник сделал бы это для меня, если бы мне понадобилось.

Пожав плечами, я смотрю ему в лицо и улыбаюсь.

– Отлично.

Секунду спустя он снова сгребает меня в объятия, крепко сжимает и начинает подпрыгивать на месте, словно обрадованный ребенок. Одним-единственным словом я раскрыла ту сторону личности Ника, о существовании которой даже не подозревала.

– Я обожаю тебя, Мел, – говорит он, стискивая меня в объятиях еще крепче. – Я тебя ужасно люблю.

Я ожидала услышать эти слова сегодня… правда, совсем не в таком контексте.

– Вам… э-э… нужна какая-нибудь помощь с этим? – Я захлопываю дверцу своего рабочего пикапа и подхожу к блондинке, которая тащит две спортивные сумки и два огромных чемодана «Louis Vuitton», в то время как вокруг нее бегает маленький мопс на поводке.

Мне кажется, что с первого взгляда проникнуться к кому-то неприязнью – это свидетельство дурного воспитания, но, созерцая свою новую соседку не долее пяти секунд, я уже понимаю, что она именно такая, как я и ожидал. В смысле… она воплощение всего, что мне не нравится в современных лос-анджелесских девушках, и уж точно она не тот человек, с которым мне хотелось бы делить кров в течение ближайших шести месяцев.

Во-первых, по словам Ника, она «начинающая актриса». Это уже о многом говорит.

Во-вторых, она происходит из какого-то известного семейства, а я не очень хорошо умею ладить с детками из богатых и знаменитых семей.

А в‐третьих… ну кто, черт побери, надевает обувь на высоких каблуках во время переезда в новое жилье?

Мелроуз пытается пройти по потрескавшейся асфальтовой дорожке, ведущей к моему бунгало, и через каждые несколько шагов останавливается, чтобы поудобнее перехватить вещи.