– Я постоянно проливаю на себя то одно, то другое, – продолжает Лилли, посмеиваясь над собой. – Я ужасно неуклюжая.

– Увы, но я совершенно не виновата в том, что произошло, – вздыхаю я, прижимая карандаш к пятну поменьше, чтобы проверить, подействует ли он. – Какой-то нахал налетел на меня.

– Он, по крайней мере, хотя бы купил вам другой кофе?

Я закатываю глаза и протягиваю карандаш обратно его владелице – самой дружелюбной жительнице Нью-Йорка, которую я встречала в жизни. Я не хочу зря расходовать его.

– Нет, – отвечаю я. – Он сказал, что я должна смотреть, куда иду, а потом просто прошел мимо.

Челюсть у нее отвисает, наши взгляды встречаются в зеркале. Но носу у нее прелестная россыпь веснушек, а таких ярко-зеленых глаз я еще никогда не видела.

Честное слово, все в этом офисе могли бы в свободное время подрабатывать моделями в «Fashion Week». Никогда не видела, чтобы в одном месте было собрано столько красивых людей. Такое ощущение, что я оказалась в «Сумеречной зоне».

Лили, прищурившись, спрашивает:

– Это был Хавьер из бухгалтерии? Могу поспорить, это был Хавьер. Он был похож на Энрике Иглесиаса, только без родинки?

Я смеюсь в нос.

– Нет…

– А волосы у него темные? Если он был блондином, то это Брендан, замначальника отдела маркетинга.

– У него были темные волосы… и он был в джинсах. – Теперь, размышляя об этом происшествии, я понимаю, что плохо рассмотрела его лицо. Я была слишком потрясена случившимся и чересчур беспокоилась о том, сильно ли просвечивает моя промокшая блузка.

– А-а, ясно. – Она выдыхает и смотрит куда-то влево. – Если он был в джинсах, значит, он здесь не работает. Мистер Уэллс никогда не позволит человеку, одетому в джинсы, присутствовать в офисе. Наверное, это был какой-нибудь ремонтник, или торговец вразнос, или что-нибудь в этом роде.

– Да, но это неважно. Так получилось, все уже сделано. Мне даже все равно, кто он такой. – Я рассматриваю свое отражение, одергивая мокрую блузку, липнущую к телу.

– Ой, кстати, подождите здесь, никуда не уходите! Я сейчас вернусь. – Лилли разворачивается на каблуке, вылетает за дверь и полминуты спустя возвращается, неся в руках черный кардиган. – Я всегда держу его у себя в шкафу в кабинете. Уэллс круглый год врубает кондиционеры на полную мощность.

Я беру мягкий кашемировый кардиган.

– Вы уверены?

– Да, на сто процентов. Берите. – Лилли широко распахивает глаза.

– Вы поразительная девушка. Спасибо. Я потом отдам его в чистку и верну вам, как только смогу. – Я всовываю руки в рукава и застегиваю пуговицы. Испачканная эспрессо блузка под ним остается холодной и мокрой, но, по крайней мере, теперь ее не видно, и мне не придется мчаться домой, чтобы переодеться.

Я усвоила, что в любой ситуации важно находить нечто хорошее, даже если это кажется невозможным. Это единственный способ сохранять здравый рассудок в мире, где все постоянно идет не так.

– Ничего себе первый день, – говорю я, застегивая последнюю пуговицу.

– О, это ваш первый день? Я так и поняла, что вы новенькая, потому что раньше я вас не видела. По крайней мере, хуже уже вряд ли будет, верно? – Лилли залезает в сумочку и достает золотистый тюбик, потом наносит на губы слой помады – самого безупречного офисно-розового оттенка, какой я видела. Хотя я сомневаюсь, что на моих губах этот цвет выглядел бы и вполовину так же хорошо, учитывая, что мы с Лилли относимся к совершенно разным цветотипам. – Не хотите сегодня вечером выпить? Ну, то есть я знаю, что сегодня вторник, но это ваш первый день, и мне кажется, что нужно отметить его чем-нибудь приятным – если вы, конечно, не заняты.