– Ну... Это сейчас. А тогда люди вполне могли ополчиться не на физику, а на алхимию. Во всяком случае, так считает наш бакалавр.

– С бакалавром лучше не спорить. Но странно получается. Алхимия, например, приносит конкретную пользу. Она раскладывает вещества, показывает элементы, создает магические зеркала, парфюмерию, спирт, наконец. Это, заметь, уже в древности. И вдруг пьяницы протрезвели? А модницы начали смотреться в сковородки? Людей больше не интересуют гороскопы? Начинать ли войну, готовить ли жертву? Вместо этого развивается, с позволения сказать, астрономия? Ты вспомни тогдашнюю астрономию, они же ни одного затмения предсказать не могли! Сорок лет считали спутники у Юпитера. Кому оно надо?

– Сейчас-то посчитали.

– Вот благодаря астрологии и посчитали. Так сказать, побочное следствие. Ты скажи, тебя что интересует, собственная жизнь или спутники Юпитера?

– Меня ре-реферат интересует.

– Вот. Собственная жизнь. И у любого так. Птолемеи не глупее нас были. Ну да ладно. Пусть так. Наступило массовое помешательство, и все начали развивать астрономию. Гороскопы, значит, на хрен... Прорицателей на кол... А вот астрономам плюшки и новые колпаки со звездами. – Тарас задумчиво посмотрел на своего голубя. – Мне кажется, здесь всё притянуто за уши.

– Так. – Ефим переложил конспекты поближе, клацнул огненным амулетом и поставил чайник на горелку. – Ты помогать собираешься или будешь до-до-долбить условие?

Тарас разобрал голубя и теперь складывал из того же листа лягушку.

– Наука слепа. Она ничего не чувствует, прёт через все кочки. С отвратительным результатом. От любой мануфактуры смердит помойкой.

Лягушка получилась косая и прыгать не хотела. Тогда он и её разобрал. Получился мятый лист. Фима молча злился у плиты.

– Ты пойми, – конструктор бумажной живности наконец сформулировал свои мысли, – есть предположения реалистичные, а есть бред. Вот похолодание или потепление – это реально. Если метеор брякнется или комета близко пролетит. Разумные пингвины – это тоже реально. Если над ними магией поработать. Не, с пингвинами я приврал. Ну, слоны могут до разума дотянуться. Пробили же ягуаров. Но ты собираешься просчитывать нечто иное. Алхимия уже тогда создала минеральные и растительные краски, металлы, порошковый бетон, кислоты, щелочи, мыло, наконец. И вдруг перестала развиваться? Это противно человеческой природе. Это лажа. И я очень боюсь, что твой реферат, по сути, является ещё одной проверкой – разгадаешь ли ты, что это провокация, или начнешь обсчитывать во всех подробностях этот идиотизм.

Ефим глубоко зарылся пятерней в волосы и ничего не сказал. Похоже, Тарас попал в самую точку.

– У остальных такие же вопросы?

– Я не знаю даже, кто это. Тем более вопросы, – буркнул Ефим.

– Ладно. – Тарас закончил препарацию лягушки и теперь мостырил из мятого листа кораблик. С этим получилось лучше, вскоре он уже лежал на ладони. Маленький, стандартный, готовый к плаванию символ весеннего ручья. – По-моему, Фима, твое задание – бред.

Ефим ещё больше поскучнел, на его глаза даже навернулись слезы.

– Всё п-правильно, Тарик. Тут или так, или эдак. Но если я не угадаю, это п-п-полный штрафной балл. И цветного у меня нет, а тогда уже точно... кто тогда п-п-прислонится... Если я не угадаю, я, считай, уже п-покойник. – Ефим махнул рукой. Мол, иди. Не отсвечивай попусту. Тарас скатал свой кораблик в бумажный мяч.

– Ладно. Тогда сделаем так. Проведешь специальную оценку обоих наших предположений. И обоснование того, что это проверка, сам сделаешь. Мол, ты все это понимаешь и учёл. И сделаем расчет от развилки. В смысле, их предположения. Все ж таки там будет не нулевая вероятность. Хоть какая-то дробь да получится.