Слуги зависимы, лукавы, готовы на любую услугу. Но они вовсе не любят господина и не преданы ему. Никто в Боголюбове не пожалел князя. Никто даже не пытался отомстить убийцам или хотя бы усовестить их. Более того, труп Андрея Боголюбского швырнули на огород и хотели скормить собакам.

Только старый слуга Андрея Кузьма Киевлянин нашел тело князя, несмотря на угрозы, и закатал его тело в ковер. Вместе с мальчиком-служкой, видевшим убийство, Кузьма перенес тело в церковь. Даже в церкви ему велели положить труп князя Андрея в приделе, а не в средней части храма. Двое суток пролежал здесь Андрей Боголюбский; заговорщики и бывшие слуги пинали тело, плевали на него.

Только на третий день пришел игумен дальнего монастыря Арсений, собрал нескольких людей, и они омыли тело, положили его в гроб, отпели. На шестой день труп в гробу отнесли во Владимир.

Можно как угодно осуждать интриги бояр Галича или феодальные распри князей. Но они вели себя, по крайней мере, как свободные люди, не унижались мелкой местью холопов.

В 1174 году жители Боголюбова и Владимира впервые на Руси ведут себя как люди подневольные, слабые духом.

В «Молении Даниила Заточника» (конец XII – начало XIII века) сначала звучат обычные для того времени слова разочарования в мире. Друзья неверны, развлечения надоедают, «зла жена и до смерти сушит».

Но вот отречься от мира «заточнику» тоже не хочется. Из монастыря тоже монахи бегут, гонит их «блудный нрав», а ведь лучше умереть, чем «Богу солгати».

Единственным светлым пятном в нехорошем мире становится для Даниила Заточника… княжеский двор. Как хорошо служить князю! «Яко птицы небесные уповают на волю Божи, тако и мы, господине, желаем милости твоея».

Без внимания князя человек – чахлая травка у стены, на которую и солнце не посветит, и дождь не прольется. Все обижают человека, не огражденного страхом княжеского гнева.

Боярин князя не заменит: слаб боярин, и сухой кус хлеба на княжеском дворе лучше, чем на боярском дворе – бараний бок.

Здесь тоже новая для Руси политическая программа, которую не одобрили бы и люди славянских племен, и дружинники Рюрика со Святославом, и, уж конечно, ни новгородцы, ни подданные Великих князей литовских и русских. Это программа жизни в деспотии восточного типа.

Русские ученые, писатели, общественные деятели потратили немало слюны и чернил, чтобы обосновать нехитрый тезис. Мол, русских, коренных европейцев, совратили злые азиаты-татары. Это татары научили самих русских рабству, затворничеству женщин, холопству, жестокости, внедрили в русское общество идею «вековой дремотной Азии», опочившей на московских куполах… одним словом, сделали русских хотя бы частично азиатами.

Теперь же цель русских – преодолеть татарское наследие и опять сделаться европейцами. Ярче всего эта нехитрая идейка проводится, пожалуй, в прекрасных стихах графа Алексея Константиновича Толстого.

Напомню, что Обдорское княжество или ханство располагалось в бассейне Оби, в Западной Сибири. Не особенно культурное место.

Нехитрая, слишком нехитрая идейка воспета А.К. Толстым – но потенциал ее велик. Если мы европейцы, лишь временно оторванные от истинного Отечества, то и «возвращение в Европу» закономерно и оправданно, даже решительно необходимо. И меры, принимаемые Петром I и его последователями, – правильные, нормальные меры: нечего здесь отпускать бороды, носить сарафаны, блюсти посты, слушать колокольный звон, цепляться за традиции и вообще оставаться русскими.