– Только сумасшедшие вроде тебя! – улыбнулся отец и полез в машину. – Ладно, время у нас есть, поехали!

За двадцать минут мы доехали до места. Речушка была так себе – двадцатая часть Волги, но на ее песчаных откосах уже некоторые пытались загорать. Река прорезала самую окраину города, примерно полчаса ходу от дома. Вода, правда, была еще пока не просто холодная, а ледяная, но так хотелось окунуться, что мне даже удалось подбить на это и отца тоже.

Вопя как резаные, мы ринулись в воду, чтобы тут же пулей вылететь на берег. Хотелось посидеть на солнышке, вот только вытереться было нечем, и пришлось срочно двигать домой. Когда мы, торопясь, залезали в машину, зуб на зуб если и попадал, то случайно. В целом день получился неожиданно неплохим.

Больше всего этим вечером мне хотелось узнать, как удается нашему свежеприобретенному коту ускользать из запертого дома. Потратив на его поиски чуть ли не час, я убедился, что внутри его нет, а утром с нами он выходить не пожелал. Последний вариант – что он сидит где-нибудь на шкафу в бабкиной комнате. Я туда не заглядывал, потому что поленился тащить стул – кроме шкафа, в комнате ничего не было. Вообще, эта комната выглядела самой загадочной в доме, потому что единственное в ней окно целиком закрывала старая яблоня.

В сумерках здесь было жутковато и мрачно. Голые стены, оклеенные обоями в цветочек, смотрелись темно и уныло. Вот под страхом смертной казни не согласился бы, чтобы такие были в моей комнате! Свихнешься в два счета.

Я осторожно приставил к шкафу табурет и забрался на него. Табурет угрожающе заскрипел, закряхтел и даже вроде бы слегка покосился, но выдержал.

На шкафу было пусто, темно и пыльно. Валялась какая-то скомканная конфетная обертка. Больше ничего интересного здесь не было, за исключением отпечатков кошачьих лап. Они в количестве двух цепочек пересекали верхнюю крышку шкафа и исчезали в темной широкой щели за ним. Похоже, что этот дощатый гроб прикрывал какую-то нишу в стене.

Это что же получается, там дыра в стене, что ли?

Я слез с табурета и попытался заглянуть под шкаф. Глухо. У него не было ножек, он просто стоял на полу.

– Уголь! – тихо и без особой надежды позвал я. Если он и сидел где-то за шкафом, то отзываться не спешил.

Ну, любопытен я, каюсь.

Я попытался было отодвинуть шкаф в сторону. С тем же успехом можно было двигать стену. Он не сдвинулся ни на миллиметр. Прибит он, что ли, к полу?

После еще трех попыток я решил попробовать сдвинуть его ломом. Завтра. А на сегодня мне физических упражнений и так хватило.

А ночью мне приснилась моя двоюродная бабка Клавдия. И видел-то я ее всего один раз, на фотографии, и почти не запомнил, а она все-таки приснилась. Высокая, прямая, как шест, старуха в кухонном переднике и с огромной поварешкой в руке. Похоже, она что-то готовила. Рядом с ней, на столе, сидел до чертиков знакомый кот и таращился на меня желтыми глазищами. Только и запомнилось, как они на меня смотрели – старуха и кот.

А наутро я уже самостоятельно шел в тридцать девятую школу. Вот уже третий день стояла идеальная весенняя погода, учиться совершенно не хотелось, но в школу я шел с удовольствием.

Во-первых, я не имел ничего против своего нового класса. Про себя я уже решил, что от добра добра не ищут. Во-вторых, мне понравился классный руководитель. И ведет предмет здорово, и человек, похоже, хороший. В-третьих, меня очень интересовал мой новый приятель Гислер. Я даже связывал с ним кое-какие планы на ближайшее будущее.

Первым делом я пошел к кабинету директора. Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Вот хорошо бы всегда так делать!