Кира иногда ловила себя на мысли, что завидует прислуге. У Иры – трое детей, и она с трудом сводит концы с концами, но все они живы и здоровы! Пусть ей приходится тяжко работать, отмывая полы и унитазы в чужих домах, пусть приходится ходить в дешевой мешковатой одежде неопределенного цвета и фасона, но ее дети живы!

Счастливая.

Кира щелкнула кнопкой электрочайника, насыпала в чашку растворимый кофе (варить настоящий было лень) и села у стола. Руки немного дрожали, и она никак не могла прийти в себя. Давешний телефонный разговор снова и снова прокручивался в голове, словно заезженная пластинка.

Нет, нет, так нельзя! Надо успокоиться. Кира налила в чашку кипяток, закурила (раньше она только баловалась сигаретами, а теперь стала дымить как паровоз, по пачке в день) и попыталась мыслить логически.

Итак, кто бы это мог быть? Ушлый журналист? Не похоже. История смерти Насти попала в газеты, но с тех пор прошло полгода, и о ней давно забыли. В большом городе постоянно что-то происходит и люди погибают каждый день. Обыватели уже привыкли к этому и вполне равнодушно читают в газетах и смотрят по телевизору даже самые леденящие кровь истории – разумеется, до того момента, пока беда не коснется их самих или их близких. Тот, кто называл себя Тринадцатым, вовсе не напоминал охотника за сенсациями… Он ведь ни о чем ее не спрашивал, не пытался выудить какие-либо «жареные» факты – наоборот, сам прекрасно знал все подробности!

А может быть, с ней пытался пообщаться проповедник из какой-нибудь секты вроде тех, кто пристает к прохожим на улице, предлагая «поговорить о Боге»? Вполне возможно. Говорят, они любят таких, как она, – отчаявшихся, потерянных, измученных утратой или тяжелой болезнью. Еще бы, это ведь самый благодатный материал! Можно приласкать, утешить, запудрить мозги, а потом завлечь в свою секту, да еще заставить передать главному гуру квартиру или деньги.

Кира сдвинула брови. Ну, это уж дудки, этого они от нее не дождутся! Может, она и находится в затяжной депрессии, выхода из которой не видно, но еще не настолько выжила из ума, чтобы клевать на такую дешевку. Хотя, с другой стороны… Ее ведь не приглашали посетить молитвенное собрание или внести благотворительный взнос.

Кто же еще? Просто сумасшедший, которому каким-то непонятным образом стали известны подробности? Не исключено. В памяти всплыла фраза «вам не следует сюда звонить» и сгоревший телефон. Конечно, может быть, это просто случайность, совпадение, но все-таки… Просто мороз по коже идет от таких совпадений!

Кира прихлебывала слишком горячий кофе, почти не чувствуя вкуса. Она никак не могла найти более-менее разумное объяснение произошедшему и оттого чувствовала себя очень неуютно. При одной мысли о том, что где-то есть человек, который может читать ее жизнь, словно раскрытую книгу, знает о ней все (ну или почти все), пугала ее. Но с другой стороны, сейчас она даже немного жалела о том, что не расспросила его подробнее. Странная фраза о «точке перелома» в ее судьбе застряла в мозгу, словно заноза. Хотя, если подумать здраво, о каких переменах к лучшему может идти речь? Ее жизнь разрушена бесповоротно, и строить на руинах что-то новое у нее нет ни сил, ни желания. Да и что тут построишь? Для нее все кончилось, и нечего тешить себя пустыми надеждами.

Кира почувствовала, как сжимается горло. Незачем было вспоминать прошедшее – только душу бередить… Сегодня у нее снова плохой день – мутная волна накатила, захлестнула с головой, не дает вздохнуть, и черная дыра в груди, там, где когда-то было сердце, ощущалась пульсирующей болью при каждом вздохе.