– О, не говори так. Сообщай мне, если вдруг что-то подворачивается. Я дам тебе свои счастливые серьги.

– Не уверена, что они такие уж счастливые.

– Они помогли, когда ты получила ту роль в телике. И когда болела, – Сара укоризненно ткнула сигаретой в сторону Лиссы.

Меж тем солнце обогнуло угол дома и теперь бросало лучи на траву рядом с ними. Лисса наклонилась, подставляя ему лицо. Кошка, мяукая, прижималась к ногам матери.

– Так когда ты начинаешь репетировать?

– Через неделю в понедельник.

– Так скоро? И сколько у тебя на все времени?

– Четыре недели.

– Тогда вполне прилично. И хорошо они вам будут платить?

– Не особенно, но мне хватит.

– Хорошо, – произнесла Сара, туша сигарету в ближайшем горшке с растениями. – Хорошо.

Она хлопнула в ладоши.

– Ладно. Ты есть хочешь?

Лисса кивнула.

– Я помогу, – сказала она, вставая.

Но мама отмахнулась.

– Ты садись, наслаждайся солнцем. Сейчас оно как бы обходит вокруг дома. Свет в это время дня просто волшебный.

Лисса осталась сидеть на крыльце, слушая, как мама гремит посудой на кухне. Оттуда даже доносились какие-то отрывки из опер. А в небе над головой на фоне тускнеющей синевы сверкали белыми линиями следы самолетов. Было еще довольно жарко, и Лисса обернулась, поглядывая на дом, в тени которого хотела скрыться. Сара купила этот дом на отступные отца Лиссы тридцать лет назад. Она никогда не тратила на дом много денег, у нее их никогда много и не было. Учительской зарплаты хватало на хорошую еду, холсты и краски и время от времени на поездку в отпуск. Если бы сейчас она продала этот дом, то хорошо бы разбогатела.

– Салат готов!

Сара поставила на стол две тарелки ароматного супа и вернулась с большой деревянной миской. Горькие красные листья салата, смешанные с зеленью и посыпанные сверху грецкими орехами и кубиками козьего сыра. В отдельной плошке – оливковое масло с каплей бальзамического уксуса. Хлеб с соленым маслом. Какое-то время они ели в тишине, прислушиваясь к окрестным звукам. До них доносились крики детей в бассейнах, запахи шашлыков, смех людей. Пыльный, веселый конец отпусков. Лето в самом разгаре радовало солнцем лица и обнаженные торсы.

– А как все остальное? – спросила Сара, закончив есть, сворачивая еще сигарету. – Как Ханна и Кейт?

– Кейт сейчас в Кенте. Вроде бы. Я давно с ней не общалась.

– Почему?

– Ну, знаешь. Такое иногда случается.

– Какое?

Лисса пожала плечами.

– За дружбу надо держаться, Лисса. Женская дружба – это единственное, что в итоге тебя спасет.

– Я это запомню.

– Хорошо, – ответила Сара, глядя на Лиссу сквозь дым. – Я всегда восхищалась Кейт.

– Я знаю.

– У нее есть принципы.

– Неужели? – удивилась Лисса. – Полагаю, какие-то.

– А Ханна? – спросила Сара.

– У Ханны все в порядке. Я видела ее прошлым вечером.

– Она все пытается?

– Да, она предприняла еще одну попытку ЭКО, – Лисса макнула хлеб, собирая остатки еды с тарелки.

– Бедная Ханна, – нахмурилась ее мать.

– Ага, – подтвердила Лисса.

– Бедная, бедная, – повторила Сара.

– Ханна не бедная.

– Это фигура речи.

– Я понимаю, – возразила Лисса, – но это же не так. Она довольно успешна. Она и Нэйтан.

Сара отставила ложку.

– Что это ты вдруг вспылила?

– Я не вспылила, просто хочу, чтобы ты была точна в фактах, которые комментируешь.

– Я говорю «бедная Ханна», потому что знаю, что она уже много лет пытается завести ребенка. Я бы не смогла придумать ничего хуже.

– Неужели? А как насчет бесплодных попыток построить карьеру?

Сара замерла.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего.

– Нет, правда, что именно? – Глаза матери теперь остро всматривались в лицо Лиссы: – Что ты имеешь в виду? Ты имеешь в виду себя? Так ты себя чувствуешь, дорогая?