– Да, но не до такой же степени. Я не хочу, чтобы ты катилась по шоссе, как по катку. И твоей ноге явно не понравится дорога длиной в две тысячи километров.

А вот теперь все, хватит. Сьюзен села и пристально посмотрела на мать.

– Мам, я двадцать лет ждала того дня, когда умрет этот человек. И если мне помешают мои ноги, то я отрежу их к чертям собачьим и продолжу свой путь.

Ленора взглянула в ответ и покачала головой.

– Тебе определенно надо снова выйти замуж, – сказала она.

Сьюзен закатила глаза:

– Окей, мам.

– И не закатывай мне тут свои огромные карие глаза, ты все еще очень привлекательная женщина. И это неправильно, что ты прячешь себя ото всех.

– Я же сказала: окей.

Но Ленора была не намерена сдаваться просто так.

– А как тебе этот парень Эван? Он красавчик, тебе так не кажется?

– Да пофиг, – ответила Сьюзен и сразу поняла, что говорит как подросток. Она встала из-за стола и порылась в ящиках в поисках скрепок.

Может быть, идея о том, чтобы жить вместе с Ленорой, была и не такая удачная, как показалось сначала? Но она переживала, что мать живет одна, да и денег на то, чтобы содержать два дома, все равно бы не хватало.

– Я бы могла тебя подстричь, надо убрать немного седины, – сказала Ленора.

Сьюзен должна была отдать должное своей маме: та никогда не сдавалась. Она скрепила двадцатки и засунула их глубоко во внутренние карманы своего поношенного шерстяного пальто вместе с другими купюрами. Затем она встала из-за стола:

– Завтра тяжелый день, мне пора спать. Да и тебе тоже.

– Нет. Мне нужно закончить твой шарф.

Ленора достала свое вязанье. Это был яркий шарф цвета морской волны для Сьюзен, чтобы та надела его, когда поедет на север.

– Хорошо, спокойной ночи, мама.

– Спокойной ночи, крошка.

Сьюзен отправилась спать в ту же постель, которую когда-то делила с Дэнни. Ее мама жила в старом кабинете Дэнни, потому что в спальне Эми все еще было полно ее вещей. На подушке девочки обнялись два кролика, совсем как в то утро, когда ее похитили. Сьюзен дала себе обещание, что не тронет ничего в комнате дочери до тех пор, пока ее убийца не будет мертв. Ленора считала это глупостью, но Сьюзен стояла на своем.

На следующее утро она проснулась в половине шестого и никак не могла снова заснуть. Сьюзен сварила кофе и решила, что двинется в путь пораньше.

В рассветной тишине она оглядела дом, из которого ей скоро предстоит начать свое путешествие. Доставая молоко для кофе, не сводила глаз с дверцы холодильника. Она была увешана фотографиями Сьюзен, Леноры и Эми разных лет: вот они катаются на санках у водопада Баттермилк, вот плавают в озере, вот держат в руках две маленькие тыквы, которые вырастили на заднем дворе. На уровне глаз висело фото Сьюзен и Эми в ночь на Хеллоуин, в одинаковых костюмах принцесс.

Чуть ниже на холодильнике находились фотографии с Дэнни. Сьюзен всегда было немного грустно, когда она смотрела на них, но одновременно она не могла не улыбаться: вот они вместе ловят рыбу на покрытом льдом озере Джордж – рыбачить было не совсем ее, но тогда ей очень понравилось; вот они в медовый месяц, который провели на островке в городе Бар-Харбор, штат Мэн. А вот ее любимая фотография – на ней Дэнни был запечатлен в больнице сразу же после рождения Эми. Сьюзен держала ее на руках, а он целовал крошечные пальчики малышки…

– Доброе утро, дорогая! – Сьюзен смотрела, как ее мама вошла в комнату, гордо держа в руках только что связанный шарф. – Вот, закончила вовремя, для тебя.

Два часа спустя, когда Сьюзен была полностью собрана и готова к отъезду, Ленора обернула шарф вокруг шеи дочери. Сьюзен посмотрела на себя в зеркало в гостиной. На ней были старое серое пальто, темно-синий свитер, выцветшие джинсы и ботинки восьмилетней давности. Но яркий шарф цвета морской волны придавал ей более жизнерадостный вид.