Природу нельзя обмануть, она живет по закону чередования. И если искусственно хочешь продлить счастье юности, она родит в ответ печаль.

Что же делать? Как удержаться на плаву, когда есть жажда жизни, а жизни уже меньше, чем хотелось бы?

Наверное, нужно дать ей течь. Не перебивать ее послания, не подделывать ее почерк на своем лице. А вступить с ней в переписку от руки, от своей руки.

И неожиданно откроется то, что раньше было занавешено от тебя шторами иллюзий – истинное лицо твоей жизни. Зачем? Почему? С кем? Куда? Все эти вопросы вдруг обретут ответы, и станет ясно куда идти дальше, с кем и зачем.

И ветер наполнит паруса так, что помчишься вперед, как в юности. А жизнь будет держать тебя за руку, от нее не убежишь!

Она сидела у окна – с укладкой, с ниткой жемчуга и в туфлях, видавших не одну премьеру. Сегодня на сцене «Отелло». Ревнивый муж, плачущая жена, разорванные совместные фотографии, клочки которых живописно летали по квартире. Все соблюдено: и сюжет, и главные герои, и спецэффекты. Досмотрев, она задернула занавес и пошла спать.

На утренний спектакль она чуть опоздала, но главного не пропустила. Давали балет. Девушка в наушниках, юная Джульетта, танцуя, грезила о своем Ромео. Ромео жил этажом ниже, в танцах замечен не был, но в наушниках ходил и что-то напевал. «Готовится к лунной серенаде, – подумала старая театралка, – не пропустить бы, сегодня полнолуние». С этим прилегла она почивать.

Во сне пришел к ней ангел и приказал готовиться: час ее настал. Женщина проснулась от вскрика, бигуди прыгали у нее на голове. Давно она так не волновалась из-за себя. События жизни стали проноситься перед ее глазами – быстро, как на скором поезде… Она стояла на полустанке, десять лет назад, а поезд ушел. Одна, тогда умер ее муж, и жизнь ее оборвалась. После этого она не жила, она смотрела жизнь в соседней пятиэтажке.

В панике она заметалась по квартире, бигуди скатились с волос, кудри встряхнулись, платье наделось. Стоя в лифте, она молила об отсрочке, у нее, оказывается, еще столько дел.

Перед уходом она задернула шторы. Занавес опустился. А старую нитку жемчуга, свидетельницу ее катастроф, и премьерные туфли по дороге опустила в мусор. Времени на обдумывание, правильно ли она поступила, не было. Впереди горел огнями город!

Целую ночь блуждала она по переулкам памяти, и ее драгоценностью была нитка воспоминаний на шее. Она вернулась утром в новом жемчужном колье и модных туфлях.

Неудобно идти в гости с пустыми руками.

Также неудобно идти в жизнь Другую с пустыми годами.

– Куда подевались эти крылья?

Актриса в который раз осматривала гримерку. Она не любила новогодние утренники – обязательное условие существования в театре. «Маленькие дети должны видеть настоящий театр», – говорило руководство. И вот она, характерная актриса со стажем, играла невесть что – Царевна-лебедь, Кощей, Иванушка-дурачок, Баба-Яга – все в одном флаконе. Да и Баба-Яга заболела, будет ее молоденькая дублерша. Крылья нашлись, красивые, кто-то взял их померять и оставил за сценой.

Представление началось, а она думала о том, когда же все это закончится. Крылья не носили ее по сцене, они, наоборот, мешали ей, как и ее роль спектаклю. Зато что творилось с Бабой-Ягой! Она была слишком юна для этого образа, но играла так вдохновенно, что дети верили, что ее ступа волшебная. Дед Морозов не бывает, Кощеев тоже, это они знали, но Баба-Яга – настоящая! Напоит, накормит, советом поможет. А уж если ты ей понравишься, на ступе покатает.

Представление закончилось. Занавес. Персонажи переместились к елке в фойе. Пара хороводов, и по домам. Этого не было в сценарии: дети несли свои подарки Бабе-Яге, им очень хотелось, чтобы она так и оставалась доброй.