Злодея, который совершил много злодейств в этом мире, и попал после смерти в ад, властитель ада спросил: «Когда ты был в мире людей, ты не встречал ангелов?». «Нет, я не встречал ангелов».

«А не встречал ты сгорбленных стариков, которые еле ходят, опираясь на посох?» «Таких стариков я видел очень много». «Встретив этих ангелов, ты не понял, что и тебя ждет старость, и не догадался, что тебе надо спешить с добрыми делами. За это ты сейчас и подвергаешься таким наказаниям».

«Ты не видел больных людей, прикованных к постели и исхудавших до того, что на них жалко смотреть?» «Таких больных я видел очень много». «Встретив болящих ангелов, ты не понял, что и тебя ждут болезни. За это ты и прислан в ад».

«А не видел ли ты людей, умиравших около тебя?» «Умиравших я видел очень много». «Встретив ангелов, которые учат, что всех ждет смерть, ты не понял, что тебе тоже суждено умереть и не позаботился о добрых делах. За это тебе даются такие наказания. За свои деяния ты будешь отвечать сам».

Если видишь нага или голодна, или зимою или бедою одержима, еще будет ли еврей или сарацин, или волжский болгарин, или еретик, или католик, или любой язычник – всякого помилуй и от беды избавь яко можешь.

Боготворящий бедному даёт взаймы Господу; и Он воздаст ему за благодеяние его.

Если вы говорите или молитесь о добродетелях, надо, чтобы это оставалось не на устах только, но чтобы слова и молитва о добродетелях переходили в дела, в самую жизнь. А то ведь говорить можно много, но без толку.

Поделиться куском хлеба важней, чем произнести проповедь.

Кусок хлеба для голодного лучше, чем здание мечети.

Руки, дарующие помощь, святее молящихся уст.

Думающий атеист, живущий по совести, сам не понимает, насколько он близок к Богу. Потому что творит добро, не ожидая награды. В отличие от верующих лицемеров.

Что касается положительного добра, в котором люди по своей физической природе и организации часто нуждаются (каково учреждение больниц, приютов и убежищ для больных, детей, беспомощных) и которое, с первого взгляда, связано с признанием божества и бессмертия, – то при устройстве общества на началах разума и справедливости оно может осуществляться и без религиозных импульсов.

С этим я глубоко согласен. Это Достоевский наклеветал на человека, что «без Бога и веры в загробную жизнь люди начнут пожирать друг друга». Прежде всего они и при вере «в Бога и в загробную жизнь» жгли друг друга, что едва ли лучше пожирания, жгли веками, не индивидуально, а церковно. Для меня совершенно очевидно и из непосредственных фактов мне известно, что люди, совершенно не верившие в Бога и в загробную жизнь, были людьми в то же время изумительной чистоты жизни, полные любви и ласки к людям, простые, не обидчивые, не завистливые.

И сказал им: суббота для человека, а не человек для субботы.

Моральные ценности – выше всех естественных ценностей. Выше гениальности, удачи, цветущей жизни, выше красоты природы и искусства.

Выше благоустроения и силы государства стоят доброта, чистота и искренность и смирение людей. То, что становится действительностью и возникает перед нами в акте истинного прощения, в великодушной жертве, в горячей самоотверженной любви, все это значительно важнее, величественнее и бесконечнее, чем все достижения культуры. Моральные ценности занимают центральное место в мире, их отсутствие – наихудшее зло, хуже страдания, болезни, смерти, страшнее гибели цветущих культур.