– Отчего испугалась меня, внученька? – огорчённо спросила колдунья.

«Вот уже внучкой колдунья меня стала называть. Пропала я!» – ещё больше испугалась Мирослава и осторожно сказала:

– Всякое сказывают про вас, бабушка Вельмата.

– И зачем только матери в Комаровке пугают своих детишек? – огорчённо произнесла старуха. – Разве я когда-нибудь кому причинила зло? Всю жизнь я людей лечила, да защищала их от злых чар. Вот не станет меня, плохо людям будет. Боюсь, не справится моя Виринея. Молода она ещё, неопытна. Если бы плохие времена не наступили, тогда смогла бы Виринея одолеть злую силу.

– Не пойму я ничего, что вы говорите, – пробормотала Мирослава.

– Не понимаешь ты ничего оттого, что голова у тебя в дурмане. Уходить с этого места надо. Ты ведь едва не заснула вечным сном. В этом месте на болоте дурман-трава растёт. Вот ты и надышалась. А ещё жарко стало. Вот ты и задремала. А сейчас уже прохладно становится. Облачка набежали на небо. Вечер близится.

– Надо же! А я ведь ещё венок из цветов не сплела! – воскликнула Мирослава.

– А ведь у вас, у витичей, сегодня праздник. Если тебе не помочь, ты можешь на него не успеть. Пойдём скорее отсюда, пока нас с тобой вечный сон не сморил. Я тебе отсюда дорогу до Омшани покажу, – пообещала Вельмата.

– До Омшани? А до Комаровки мне отсюда никак не выйти?

– Далековато ты ушла от Комаровки. Туда теперь только через Омшань, по тропе, сможешь добраться. Да и я сюда случайно забрела – собирала нужную траву.

– А цветок папоротника вы не искали?

– Нет. Не искала. Я цветущий папоротник никогда не видела, хотя давно в лесной глуши живу. Ладно. Пора отсюда выбираться, – сказала старушка и повела за собой Мирославу.

По пути Вельмата поинтересовалась:

– А как ты здесь очутилась?

– Меня оборотень унёс в лес.

– Да ну! Так уж и оборотень тебя унёс! – усмехнулась колдунья.

– Самый настоящий оборотень. Мохнатый, весь зарос чёрной шерстью, и глазища у него красные. А ещё он на свирели играл.

– Разве оборотни на свирелях играют?

– Так ведь этот оборотень и есть Москай! – всхлипнула Мирослава.

Удивлённо посмотрев на юную витичанку, Вельмата сказала:

– Быть такого не может.

– Оборотень на свирели играл так душевно, как только Москай умеет, – сказала Мирослава.

– Вижу, люб тебе Москай.

– Был люб. А после того, как я Мроская увидала в таком страшном обличье, страшусь его. Если бы не его мать, неизвестно что он со мной сделал бы.

– А у оборотня и мать есть?

– Есть. Она тоже вся чёрной шерстью заросла, огромная!

– Знаешь, тейтерь, мне эти оборотни напоминают диких лесных людей. Слышала я о них от своей матери. Раньше они обитали в глухих далёких безлюдных лесах, а теперь, выходит, семья лесных людей в наши края пришла жить. Зря они к людям поближе переселились. Ничего им хорошего от этого не будет, – покачав головой, проговорила Вельмата.

– Выходит, эти чудища не оборотни, а лешие?

– Нет, не лешие. Говорю же тебе, что это лесные люди. Они смышлёные, многое умеют, и разговоры ведут между собой. Могут и на свирели научиться играть. Вот не ясно только, откуда детёныш лесного человека раздобыл свирель? Лесных людей не следует бояться. Человеку они зла не причиняют. Правда, могут напугать или, как тебя, утащить в лес. Но это только дикий малыш так мог поступить. Едят они ветки, кору, коренья, орехи и ягоды, – поведала Вельмата.

Старушка остановилась и сказала:

– Вот мы и пришли. Видишь овражек, заросший кустарником? Иди вдоль него. Правда, он не до самой Омшани тебя доведёт, а до того места, откуда услышишь лай деревенских собак и людские голоса. А я через этот овражек переберусь и в свою землянку пойду.