О! Как он был Уннеге рад!
Как жарко обнял он свою Ристину
И как был бесконечно рад
Увидеть сильным и здоровым сына,
И слышалось везде: «Ура, Клаврат!»
В саду без устали, хоть сколько
Их дети радостно играли:
Пилон, а с ним принцесса Олько —
И год за годом подрастали.
Пилон в младые годы
Искусство ковки обожал,
Горнило озаряло своды,
Металл послушно оживал…
И часто юноша не замечал
В дверном проёме появившуюся Олько.
Ту, о которой он уже мечтал.
О нём, единственном, она вздыхала только.
– Ты снова подкралась, подобно кошке?
– Ты смастерил мне новый арбалет?
– Последний штрих. А что в твоей ладошке?
Кто подарил подснежников букет?
– Никто. Нарвали мы с подружкой.
Природе зря утрату принесли.
Росли бы лучше за опушкой,
Уж вянуть они стали с полпути.
Пилон смолчал, но лишь рассвет
Лучом по небу пробежался ловко,
Любимой он вручил букет
Невянущий, ажурной ковки.
Уннега вся гуляла две недели,
Стефаний ставил бочками вино.
Самозабвенно люди пили, ели,
И было всем пьяным-пьяно.
Клаврат подарки раздавал,
Рассказывал о зарубежье
И кубок пенный поднимал:
– Чтобы не быть углом медвежьим!
За праздниками потянулись будни.
Теперь с рассвета до полудня,
А от полудня до заката
В заботах видели Клаврата.
То с книгами, при чертежах
(он строит порт на островах),
То принимает делегации —
Хотят дружить с Уннегой нации.
Кузнечным делом заправлял Пилон.
Теперь сказали б, мастер цеха он,
Где молодцы металл ковали
Да собирали вороты и тали.
Клаврат спал мало, да почти не спал,
Ведь по ночам спускался он в подвал,
Где, сдвинув в сторону ненужный хлам,
Устроил опытную камеру, и там,
Меж реактивов, тиглей и огней,
Порою медленно, а то быстрей,
Волшебные составы грелись мутно
И цвет причудливо меняли поминутно.
В одну такую ночь, когда луна
Взошла над елями, полна,
Лимонный шар с лиловой лужей в брюхе,
Собаки, коим не откажешь в нюхе,
Издали столь ужасный вой,
Что даже волки за горой
Им тем же отвечали.
И трижды ухнула сова,
И лошади в яслях заржали.
«Клаврат!» – подбросило Ристину.
«Отец!» – сдавило сердце сыну.
Мгновенье… он уже вбежал
Чуть раньше матери в подвал,
Где нелюдя раздался крик
И мрак какой-то в воздухе возник.
Клаврат, состарившийся вмиг,
Пал навзничь, исказивши лик.
Всё было кончено и кем-то решено.
В окно метнулось чёрное пятно.
Полночный призрак прочь умчался,
Клаврата путь земной прервался.
Уннеги траура не признавали,
Но тяжело переживали
Никак нежданную утрату:
«Ну как теперь нам без Клаврата!»
И было так судьбе угодно,
Чтоб с милою женой разлука
Не длилась бы и год, но…
В этом смерть её порука.
Ристины разум помутился,
В печальный сумрак погрузясь,
С душой и телом разделился,
И с миром связь оборвалась.
Все дни она у озера сидела,
Уставя взор на тёмную волну.
Худая, бледная – она почти не ела,
И раз под утро в полную луну
Холодное, безжизненное тело
Нашёл случайный рыболов.
Колени обхватив, она сидела.
– Не плачь, Пилон, удел её таков.
Сама природа знает, что творить,
Наверняка они уже вдвоём.
Нам нужно вместе дальше жить.
Пойдём… к моим родителям пойдём, —
Сказала Олько, когда чёлн печальный
Унёс Ристину далеко,
За грань, где солнца луч прощальный
Уходит в море глубоко.
– Пойдём, но только не сегодня.
Сегодня я хочу в подвал
Спуститься по дощатым сходням,
Где часто мой отец бывал.
– Как скажешь, только я с тобою,
Мне страшно одного тебя пускать.
Там было что-то мерзкое и злое,
То, что убило твоего отца и мать.
Глава 2. Во дворце
Спустя неделю прискакал гонец,
Клаврата сына вызвать во дворец.
И вот, тот пред Стефанием стоит,
Ему король Уннеги говорит:
– Отец твой, мой первейший друг,
От нас безвременно ушедший,
Свою страну к рассвету ведший,
Имел в распоряжении дом и луг,