Джемма кивнула, успокоилась на счет воровства, и окинула взглядом горизонт. Отсюда, практически с самой верхней точки горы, открывался впечатляющий вид: холмистое предгорье, ниточка реки и далеко, почти у горизонта, лоскутное одеяло каких-то полей и асфальтовая жилка шоссе.

– Ой, смотри, там дорога! – поделилась своим открытием Джемма.

– Да, там шоссе в Инвернесс. На левом склоне этой горы, – Айвен махнул рукой в соответствующем направлении, – начинается грунтовая дорога, она выводит на шоссе. А на другом берегу озера – маленькая местная дорога, ведет к нескольким фермам и охотничьему домику. Принеси котелок.

Джемма с трудом отвела взгляд от шоссе. Почему это ее так взволновало? Почему вдруг возникло странное чувство, что она должна все бросить и бежать туда, к горизонту, к асфальту? Куда бежать, зачем? Рядом с ней ее муж, так почему ее тянет в эту призрачную даль?

– Джемма, что с тобой? – голос Айвена прозвучал как-то слишком взволнованно.

– Ничего, – отмахнулась она, возвращаясь к действительности. – Ничего. Что ты сказал?

– Котелок, картошку сложить, – напомнил Айвен.

– А! Слушай, может, мы выберем самую крупную картошку? – спохватилась она.

– Хм, с этим тут напряженка. – Айвен поворошил лопаткой скромную кучку свежевыкопанной картошки.

– А жалко, – пригорюнилась Джемма.

– Ничего, труд превратил обезьяну в человека, – рассмеялся Айвен.

– О, мой муж – преданный последователь Чарльза Дарвина?

– Не задумывался, но лень – все равно смертный грех. Безотносительно теории эволюции.

– О! Моралист, – хихикнула Джемма, собирая картошку в котелок.

– Есть немного, – согласился Айвен. – Пойдем, поищем щавель и всякие травки.

Травки в итоге искал Айвен, а Джемма просто любовалась окрестностями и составляла букет из цветов. Иногда она останавливалась и смотрела в сторону шоссе, казалось, дорога просто притягивает ее взгляд, как магнит. Странно, ведь ей так хорошо здесь, с мужем, почему же что-то внутри трепещет и колется при виде шоссе?

– Айвен, а как вообще все это называется? – Джемма махнула букетом в сторону озера. – Я ведь до сих пор не знаю.

– Лох Фиар. Раньше здесь жил клан, на другом берегу, но уже много лет здесь безлюдно. Шотландцы любят искать счастья в чужой стране и обожают воевать.

– А мы шотландцы? У нас, кажется, нет акцента. И я ни слова не знаю по-гэльски. – Джемма прислушалась к себе и продолжила. – Кто мы?

– Ты – англичанка, я – шотландец. И гэльским наречием, кстати, владею.

– О! И как мы познакомились?

– Я плохой рассказчик, – почему-то смутился Айвен. – Ты сама все вспомнишь.

– Да? – несколько разочарованно протянула Джемма. – А вдруг не вспомню?

– Обязательно вспомнишь, – Айвен протянул ей пучок щавеля и всяких душистых травок. – Мы же не в кино, чтобы терять память на тридцать лет. Пройдет немного времени, и ты все вспомнишь.

Она взяла травы и положила в корзинку поверх картошки.

– Мне снятся кошмары, – вздохнула Джемма. – И я как-то странно себя чувствую, будто бы попала в сказку, которая стремительно катится к последней странице и к слову «конец».

Айвен шагнул к ней и прижал к себе.

– Не бойся, у этой сказки будет счастливый конец.

Анна робко улыбнулась и взглянула в его синие глаза:

– Ты окажешься переодетым принцем, я – Золушкой, и мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день в окружении внуков и правнуков?

Айвен промолчал, лишь сильнее прижал ее к себе. И картошка на время была забыта, потому что нельзя было прижимать Джемму к себе – и не провести рукою по спине, а проведя рукою по спине – не поцеловать чуть приоткрытые губы Джеммы… А уж поцеловав, останавливаться вообще было как-то стыдно. Несмотря на открытое поле.