– Простите, мне и правда иногда лучше молчать. Я сказала не подумав, – произнесла она, краснея под его пристальным взглядом. Как он может на нее так смотреть! Это уже есть грех! Но разве язычнику объяснишь, что такое грех?!

– Я не осуждаю вас. Но не хочу, чтобы вы так думали. Вот, пожалуйста, посмотрите сюда, – Дэвид выдвинул ящик стола и достал оттуда какую-то блестящую вещь.

Чтобы рассмотреть то, что протягивал ей капитан, Лусия подошла ближе. Это было что-то круглое, золотое, усыпанное мелкими и крупными бриллиантами на длинной золотой цепи толщиной в два ее пальца; под стать самой королеве или, точнее, королю. Неожиданно круглый затвор щелкнул, и Лусия поняла, что это часы.

– Осторожно! – предупредительно воскликнул он, – Это единственная вещь, проливающая свет на мое прошлое… Давайте присядем.

Капитан указал девушке на стул.

Лусия поспешно села. Все ее внимание было поглощено часами. Она никогда не видела прежде столь изящной работы. Маленькая точеная золотая стрелка совершала круг, открывая изображенный на циферблате герб со львами. На задней стенке часов стояли инициалы «D.M.» со звездой Давида.

– Наверное, эту вещь мог сделать только самый искусный в мире мастер?!

Лусия взглянула на Дэвида. Она ждала его объяснений.

– Эти часы – единственная вещь, которая была при мне в тот далекий день. Я был еще младенцем, когда под вечер убогая старушка принесла меня в дом Мулай Рашида (ныне, как вам известно, правителя Феса). Ее пытались схватить, но она с неимоверной прытью, неожиданной для ее возраста, вырвалась и убежала, оставив меня на попечение мусульман… Кто была эта женщина, неизвестно… На следующее утро несчастную старушку нашли в пустыне, растерзанную гиенами… Так вот, как видите, меня не убили, а оставили в живых. Согласуется ли это с вашим представлением о мусульманах?! Часы не могут быть дарованы простым смертным, так полагали во все времена. И Аллаху было угодно, чтобы я жил. Меня назвали Давидом. Моим приемным отцом стал правитель Марокко… Султан воспитал меня как сына, подобно другим своим сыновьям, и дал не худшее, если не сказать лучшее, образование. Правда, наследником его имущества я не являюсь, но это, признаться, оказывается не так уж и плохо… Через какое-то время у меня появилось свое дело; я стал лечить людей, открыл аптеку в Фесе, затем в Сале… И все бы хорошо, только мысль, что я не знаю ничего ни о своем рождении, ни о том, кто мои настоящие родители, не давала мне покоя… Итак, я начал выяснять обстоятельства, приведшие меня в дом султана. Эти обстоятельства убеждают меня в том, что я – испанец.

– Вы совершенно не похожи на испанца! – воскликнула Лусия.

– Вы правы, но есть косвенные свидетельства, указывающие на то, что я – испанец. Во-первых, та женщина, которая принесла меня в дом Мулай Рашида, была испанкой. Она была одета как испанка, при ней были обнаружены испанские вещи. И записка тоже была на испанском.

– А где сейчас эта записка?

– К сожалению, записка была утеряна… Потом мне удалось выяснить, что старушка была с испанского корабля, потерпевшего кораблекрушение у берегов Сале. Так я постепенно пришел к заключению, что мои родители из Испании, возможно даже, из Кадиса. Единственное, чего я не мог понять, – почему со мной были эти часы. Ведь испанка могла продать их, чтобы не умереть с голода!.. Видите, вот… Герб со львами, инициалы на часах… Тогда я стал думать, кто и где мог сотворить подобную вещь. Как вы думаете, кто мастер?

– Право, даже не знаю…

– Я снарядил экспедицию в Республику[14] и пробыл там несколько месяцев, пока след не привел меня к мастеру.