Мы с Полиной Ривес в постели нагие, из её ноутбука звучит ‘Somebody to Love’ Jefferson Airplane.

– А я кое-что придумала.

– Умница. Я уж думал, мы перебрали все позы…

– Да я не об этом! Тебе хорошо?

– Конечно.

– И мне! Давай запомним это ощущение, и если в будущем у нас будет какая-нибудь большая ссора, то мы вспомним, как хорошо нам было сейчас. Если нам удастся сохранить это в памяти, мы всегда будем счастливы.

– Хм. Давай попробуем.

Джефферсоны кончают, и до меня доносится:

– Рыжая, что это мы слушаем?

– Семён Лабиринтов.

– Почему это имя мне знакомо?

– Его весь Таганрог знает. Он посвятил мне эту песню и весь альбом.

– Будь ласкова, выключи.

– Тебе не нравится?

– Не в том дело. Я не уверен, что Семёну Лабиринтову понравилось бы, что ты слушаешь посвящённые тебе песни в постели с каким-то голым мужиком.

– Но он никогда не узнает.

– Ох… Ладно, мне не нравится.

Рыжая меняет песню. О прекрасная даль, охватившая небо. Юрию Шевчуку всё равно, с кем делит ложе Полина Ривес.

Считанные часы до разлуки. Поёт Арета Франклин. Льётся свет через белую ткань пододеяльника без одеяла, в лучах его – мы. Ослепительная молочно-огненная Полина одаривает меня долгой нежной феляцией. Бриз в камышах, ветер в ивах, пока ты на этой стороне, ты сам знаешь, что тебя ждёт. Чувствуя приближение оргазма, тяну Полину к себе. Она пытается отстраниться, но я настойчив. Серия толчков, и семя до капли выливается в алый рот. О молодость, театр игривых божеств. Верховный суд признал законным всё. Полина выглядит несколько обескураженной, и я не могу не спросить:

– Ты в порядке?

Полина кивает и спешит удалиться в ванную. Вернувшись, ложится рядом со мной и говорит:

– Ты первый, кто мне кончил в рот.

– Большая честь для меня.

– Твоя сперма на вкус как шампанское.

– Она и есть шампанское, Полина. А мне пора на поезд до Шампани.

Полина Ривес на ускользающем перроне. Через месяц она возьмёт отпуск и приедет в Таганрог. Я познакомлюсь с её мамой, она – с моей. Затем мы с Полиной уедем в Питер, и я разгадаю тайну Великого Но – таков план.

Валюсь на полку, засыпаю, просыпаюсь в Туле. В плацкарте царит скорбь. Пассажиры только что узнали о кончине Ронни Джеймса Дио.

Ронни Джеймс Дио ввёл в рок-культуру Земли «козу». Его этому жесту научила бабушка, суеверная итальянка, по чьему разумению «коза» отгоняла злых духов. «Коза» – классический жест античных римских и греческих ораторов. В индуизме есть свой аналог «козы» – карана-мудра, чья функция также аналогична европейской (отпугивание зла). В христианской иконографии жест традиционно используют те, кто несёт благую весть. Ну и Человек-Паук стреляет паутиной, складывая пальцы в «козу», тоже не просто так, например.

Паша Животное называет Таганрог старшим братом Санкт-Петербурга. Вполне резонно: Пётр Великий основал его за пять лет до Питера, намереваясь устроить тут Южную культурную столицу. Слова с делом у Петра расходились редко, но в тот раз что-то пошло не так, и Таганрог остался небольшим уездным полуостровом. Порт, яхт-клуб, пляжи, секс-бомбы загорают на трубах слива заводских отходов. Паша Животное сказал мне, что ему кристально ясно, почему Таганрог не стал Южной культурной столицей.

– Это ёбаная подсолнечная блокада, – заявляет он. – Таганрог окружён подсолнечным войском. Культурное развитие невозможно, когда ты днём и ночью лузгаешь семечки. Пока мы не вырубим этих засранцев, не выжжем кислотой их корни и не засадим тут всё тюльпанами и марихуаной, культурного роста не будет.