– Запомни, сынок, под Лапиным о марше Мендельсона придется позабыть. Он вам спуску не даст. На службе сгниёшь. Любая невеста сбежит, если видеть тебя будет лишь на портрете. Так что старайся, помогай мне обеими руками. Рой землю, докопайся до сути.

Жаров протянул написанное заявление. Лист бумаги подрагивал в его руках.

– Моему начальнику отдела Прохорову следует доложить? – уточнил он.

– Ни в коем случае, – Бирюков размашисто подписал документ. – Сюда ни ногой. Телефон я твой узнал, адрес тоже. Звонить буду я. Если возникнет необходимость личной аудиенции, укажу тебе место встречи.

В этот миг, принимая в руки папку архивного дела, Лёня явственно прочувствовал серьёзность момента. Если шеф удосужился узнать даже его домашний адрес и телефон, значит, напряжение на карьерной лестнице их конторы действительно высокое.

Благодаря протекции начальника отпуск Жаров оформил быстро и сразу же поспешил покинуть опостылевшее учреждение. Хотя, согласно народным традициям, которые неукоснительно соблюдались и в ихнем вертепе правопорядка, он обязан был проставиться коллегам от радости, что не будет видеть их целый месяц. Сам Жаров алкоголь не употреблял, но в прошлом году кое-как исполнил свой долг. Пиршество вышло так себе. Вспоминать его особо не хотелось. Прохоров отвёз всех на машине в свой гараж. Там и расслабились. Всё клонилось к полному безобразию, но до апогея дело не дошло. Виолетта пищала так, что на шум прибежала супруга Прохорова и разогнала гоп компанию самым жёстким методом. После товарищ майор доходчиво объяснял своим подопечным, что гараж рядом с домом – удобство очень даже сомнительное.

В нынешней ситуации сервированная поляна для ритуального омовения столь важного события никак не просматривалась. Наоборот, у Лёни появилось ощущение, что он ступил на тропу ведущую в самые густые дебри.

Ранее возвращение домой всполошило маму. Она выпорхнула из кухни навстречу сыну в прихожую с возгласом, вырвавшимся из самого сердца:

– Что случилось, Лёнечка?

– Мама, – скривил свою физиономию сынок, – на моей оперативной службе предусмотрен ненормируемый рабочий день. Я могу день проваландаться без дела, а если вдруг потребуется, то и в отпуске работать.

Он уже готов был признаться, что именно сейчас и возникла такая ситуация, но попридержал язык. Он ещё не решил, что ему выгоднее.

– Я подумала: вдруг тебя ранили, – попыталась оправдаться мать, но совершенно неуклюже.

– Убили! – совсем уже гаркнул Лёня. – Наповал! Я стал зомби. Притом голодным и злым.

– Сыночек, я ещё не успела приготовить ужин.

– Ладно. Я подожду. Поработаю пока у себя в комнате.

В спальне он плюхнулся в своё любимое кресло и раскрыл папку архивного дела. Почти сразу же он услышал звук телефонного звонка. Инстинктивно глянул на часы, фиксируя время произошедшего события. Сработала вредная милицейская привычка.

– Лёни нет дома, – раздался мамин голос из прихожей, там располагался их телефонный аппарат.

Жаров сразу догадался, кто звонит. Через минуту мать заглянула в комнату сына и полностью подтвердила его предположение.

– Твоя телефонировала. Доложила, что сегодня не придёт. Её попросили за племянницей присмотреть, – в голосе женщины сквозила откровенная неприязнь к объекту разговора.

– Ты опять соврала? – укорил её сын. – Я ведь дома.

– Для неё тебя никогда нет дома. Запомни. И в моём сердце нет места для неё.

Леонид промолчал. Он уже давно сложил руки в бездействии перед этой непримиримой конфронтацией двух дорогих для него женщин.

Сразу расхотелось углубляться в макулатурную составляющую, полученного задания. Через силу он снова раскрыл папку. Документов в ней оказалось много, но в основном двух категорий: опрос жильцов и экспертизы по баллистике.