— Можно и так сказать.

Я не хотел это обсуждать, и он это почувствовал. Тонко улыбнулся, поставил перед собой дипломат и достал тонкую папку с документами. Подержав некоторое время в руках, он передал ее мне и пояснил.

— Как вы знаете, мы сейчас работаем с требованием Алены Игоревны об установлении единоличной опеки над Гордеем…

У меня от бешенства заныли зубы.

— На сегодня у нас назначена – предварительная – беседа в суде. И пока изучали документы к процессу, то выяснили, что год назад Алена Игоревна сменила фамилию. Причем только в Финляндии. В нашем ЗАГСе я никаких документов не нашел.

— И? — поторопил я адвоката, потому что устал от этой долгой прелюдии.

Он проехал весь путь от Москвы до моего дома к восьми утра понедельника, чтобы рассказывать мне о прошлом этой суки?..

Эдуард Денисович вздохнул, аккуратно снял очки и принялся вытирать из специальной салфеткой, своей медлительностью и неторопливостью доводя меня до зубовного скрежета.

— Мы думали, что она вернулась в Москву не так давно, специально, чтобы начать процесс по Гордею. Но теперь мы сделали новый запрос, уже на ее другую, финскую, фамилию…

— Какого хера ты тянешь?

Я не сдержался, повысил голос, потому что чувствовал выворачиваемым наизнанку нутром, что адвокат неспроста ходит кругами вокруг до около. Очевидно, новость, которую он не решается мне сообщить, будет очень, очень херовой.

— Посмотрите сами, — он махнул рукой. — В папке сведения о ее пересечениях ею границы.

Я послушно рванул веревку, которая удерживала листы вместе, и зашуршал страницами.

— Я проверил даты, — монотонно бубнил Эдуард Денисович, пока я пялился на столбцы с информацией, — впервые под новой фамилией она въехала в страну почти год назад. Пробыла две месяца и вернулась. Потом приезжала еще несколько раз, самый последний – за три недели до похищения вашего сына.

— Это еще ничего не значит, — машинально огрызнулся я.

Адвокат вздохнул.

— Мы заново проверили отели, искали теперь уже по финской фамилии Алены Игоревны, — он сделал театральную паузу. — Все разы она останавливалась в гостинице «Москва».

Вот же ж сука!

Я резко захлопнул папку, смяв несколько листов, и с силой сжал между ладонями. Гостиница, номер которой мы нашли в квартире Капитана. Тогда мы так и не смогли пробить, кому конкретно звонил мой бывший друг. Все же в «Москве» многие стремились сохранить анонимность, и зайди туда было очень сложно.

Зато сейчас, кажется, все и выяснили.

— Она все еще живет там?

Гнев распирал меня, грозясь вот-вот вырваться наружу. Я чувствовал, как злоба схватила меня за горло и мешала дышать. В груди разрасталось тяжелое, давящее ощущение, словно в легких перестало хватать воздуха. Отбросив на диван истерзанную папку, я сжал кулаки. В висках пульсировала кровь, перед глазами танцевали красные пятна. Я убью эту суку, придушу своими руками и закопаю в таком далеком лесу, что никто и никогда не найдет.

Резким движением я схватил трубу и не сразу смог набрать Аверу: внутреннее напряжение было столь сильным, что пальцы дрожали и не попадала по кнопкам. Наконец, после продолжительных гудков я услышал его заспанный, хриплый голос с бодуна.

— Да?

— Есть новости. Просыпайся, я выезжаю к тебе.

И отключился, не дав ему задать ни одного вопроса. Потом посмотрел на адвоката: тот старательно протирал очки и делал вид, что не замечает, как меня буквально корежит от ненависти.

— Спасибо за информацию, Эдуард Денисович. Не буду вас больше задерживать, — чеканя шаг и тщательно контролируя голос, я прошел к двери и распахнул ее.

Адвокат окинул меня нечитаемым взглядом и направился следом, едва заметно дернув плечами.