Грач подошёл к своей машине и удивлённо покачал головой. Следов вмятин не было, а сам УАЗик сверкал свежей тёмно-зелёной краской и выглядел как новый. Поразительно, как его смогли отремонтировать всего за два часа.

– Как это тебе удалось, амиго? – изумлённо спросил Алексей.

– Ловкость рук! – ответил парень, рассматривая форму старшего лейтенанта. – Вы – русский лётчик!?

– Как тебя зовут? – в свою очередь спросил Грач.

– Керро!

– У тебя золотые руки, Керро. Я тебе что-нибудь должен?

– Мне заплатит господин Груббер. Но если вы хотите добавить что-нибудь от себя за срочность, то я возражать не буду.

– Иди отсюда, малолетний рэкетир, – проворчал Макс. – Тебе заплатят ровно столько, на сколько ты наработал, и ни франком больше.

– Ладно-ладно, – Керро примирительно поднял руки. – Тогда хоть покатайте меня на вертолёте.

– Ну, что ж, – пожал плечами Алексей, – я думаю, это можно устроить. Приходи к КПП нашей базы, скажем, завтра после обеда. Спросишь Грача, и меня позовут.

– Так вы и есть Грач, про которого все говорят? – удивился парень. – Рад с вами познакомиться.

Он протянул руку, и Грач пожал её.

– Спасибо, амиго, – сказал он.

– Керро, тебе пора, – произнёс Макс.

– До встречи, Грач, – улыбнулся юноша и пошёл к воротам.

Алексей посмотрел ему вслед и сел за руль.

– Мне тоже надо ехать.

– Ещё раз спасибо тебе за шефа, – произнёс Груббер.

– Ты на моём месте поступил бы так же.

– Возможно, – кивнул немец.

Грач завёл мотор.

– Помни, о чём я тебе говорил, – сказал Макс, пожимая ему руку. – Лопе скоро узнает, что это именно ты убил его стрелка, так что будь осторожен.

– Спасибо. Я учту.

Алексей включил передачу, и машина плавно тронулась. Груббер посмотрел, как она выезжает за ворота, потом развернулся и пошёл в дом.

Врач сидел на диване около дверей кабинета Удава, и Макс сразу подошёл к нему.

– Когда проснётся мистер Лакомб? – спросил он доктора.

– Я не знаю.

– Ты же врач, – усмехнулся немец. – Ты должен знать всё.

И он взглянул на медика таким взглядом, что тот моментально вскочил на ноги.

– Я дал ему снотворное, – промямлил доктор. – Так что думаю, он проспит часов восемь или девять.

– Ну, то-то, – сказал немец. – Я буду рядом. Когда он проснётся – дашь мне знать.

– Я понял, господин Груббер.

Макс повернулся и прошёл к своей комнате, которая находилась недалеко от кабинета Лакомба. Он вошёл к себе и сразу бросился на диван. Лёжа на спине и заложив руки за голову, он начал размышлять.

Интересный человек этот русский, думал Груббер, глядя в потолок. Впрочем, все русские не простые люди. Этот старший лейтенант хоть и молод, но уже способен на волевые поступки. Самому Максу через несколько лет будет уже пятьдесят, но он всё ещё был в отличной форме благодаря тому, что три раза в неделю посещал зал тяжёлой атлетики.

Груббер ни разу не общался с русскими, хотя думал, что знает их довольно хорошо. В своё время он видел их очень часто, но видел он их в основном через прицел пулемёта или снайперской винтовки. Правда, был один случай, о котором Макс не очень любил вспоминать, но он всё равно раз от раза всплывал в его памяти. Немец закрыл глаза и отчётливо увидел себя в том возрасте, в каком был сейчас Грач.

В то далёкое время у него было другое имя. Совсем молодой унтерштурмфюрер СС Ганс Груббер окончил юнкерскую школу перед самым началом Второй мировой войны. Но к 1941-ому году Груббер был уже гауптштурмфюрером и командовал диверсионной командой 15-ого батальона специального назначения войск СС. Он хорошо запомнил тот день – 22-е июня. Он тогда находился в Мюнхене в отпуске по ранению и в то утро сидел в кафе. Бармен включил радио, и все услышали голос Гитлера, который произносил речь, посвящённую нападению на СССР. Все вокруг притихли, слушая слова Вождя, и в кафе воцарилась гробовая тишина.