– В те времена было не так, как сейчас, – сказала Пеппе. – Люди вступали в брак на всю жизнь. И потом, если уж дедушка столько за ней ухаживал, он бы не отпустил ее так просто.

– Ага, – пробормотала Стаси, делая пометки в блокноте. – Вот с этого мы и начнем…

Наконец все собрались: дети Марка и Дедри, их внуки, племянники и племянницы, зятья, невестки, коллеги из больницы, где когда-то работала Дедри, или, как ее все называли, Ди.

– Всем тихо! Они идут!

Оператор занял свою позицию, готовясь начать съемку звезд этого вечера – мистера и миссис Селлон, Марка и Дедри.

Им обоим было за восемьдесят – оба седые, хрупкие, но с прямой осанкой и смеющимися глазами. Они спускались по лестнице, держась за руки и одновременно поддерживая друг друга, когда в какой-то момент Ди споткнулась, крепко сжав руку мужа.

– Осторожней, дорогая, – сказал он, усаживая жену на стул. – Что случилось? С тобой все в порядке?

– Ничего. Я просто споткнулась о ковер.

– Ты уверена, что все нормально? Может, тебе принести чаю?

– Чаю?! – возмутилась она с притворным негодованием. – Сегодня? Я бы скорее выпила хорошего крепкого шерри.

Он поспешил принести ей бокал шерри. Лилиан не могла скрыть своего восхищения, к которому примешивалась капелька зависти.

– Посмотри, как он вытанцовывает вокруг нее, – вздохнула она. – И это после стольких лет! Большинство мужей к этому времени уже и не замечают своих жен.

– Только не дедушка, – согласилась Пеппе. – Бывает, он просто душит ее своей заботой. Он ужасно боится, что она уйдет первой.

– Говорят: всегда есть тот, кто любит, и тот, кто позволяет себя любить, – напомнила Лилиан. – Насчет этих двоих можно не сомневаться, кто из них какую роль играет.

– Дорогой, со мной все в порядке, – прозвучал голос Ди. – Перестань суетиться.

Это слышали все, но только она слышала, что ответил ей Марк:

– Ты знаешь, что не перестану. Сколько лет ты это говоришь, а я никогда тебя не слушаю. Почему в таком случае тебе самой не перестать говорить мне об этом?

– Я никогда не перестану замечать, когда ты чем-то встревожен, – прошептала она. – Тебе пора уже знать об этом.

– Я это знаю. И ценю.

Он нежно коснулся ее лица. Это лицо никогда нельзя было назвать красивым, но оно всегда светилось теплотой и великодушием, тем, что не подвластно течению времени. Глядя на них, все понимали: то, что Марк впервые увидел в Дедри много лет назад, он видел в ней и сейчас.

Их проводили в большую комнату, где была собрана коллекция старых фотографий. Не торопясь старики разглядывали каждый снимок, тихо переговариваясь между собой. Вот Ди взяла в руки фотографию маленькой Полли, и они вместе с Марком долго смотрели на нее.

– Клянусь, у него на глазах были слезы, – говорила потом Пеппе.

Наконец, они сели на диван, пока все гости по очереди подходили к ним и, тепло обнимая, поздравляли. Принесли шампанское, зазвучали тосты. Каждому хотелось что-то сказать.

Потом взялась за работу Стаси:

– …один из последних из поколения героев Второй мировой войны, – говорила она, глядя в камеру, – которые отдавали все за нашу страну… Ночь за ночью они садились в свои самолеты и улетали в темноту, не зная, вернутся ли к своим любимым… Мы должны гордиться, что один из этих героев находится сейчас среди нас…

– И долго она собирается так болтать? – проворчал Марк.

– Тихо, – шепнула ему Ди. – Твоя семья гордится тобой.

– Моя семья ничего об этом не знает.

– А откуда им знать? Они тогда еще даже не родились.

Потом Стаси переключилась на них самих. На ее вопросы о войне Марк давал вежливые, но краткие ответы, клянясь, что забыл детали. Наконец, она сказала: