Я мотаю головой. Я не хочу это слышать!

У меня дрожат руки, озноб сотрясает мышцы. Корсет алого платья вдруг становится невыносимо тесным.

— Это надо остановить! — мой голос срывается, сипит.

— Остановить? — смеётся бабушка. Открыв глаза, она ласково смотрит на меня. — Это было бы величайшей глупостью!

— Выпусти меня! — я вновь лихорадочно оглядываюсь в поисках выхода, но ни дверей, ни окон, ни зеркал — тут нет ничего! В груди болезненно натягивается струна, звенит на одной ноте. Метка на запястье пылает, будто в огне. — Выпусти! — Мой голос становится умоляющим: — Пожалуйста, бабушка. Это ошибка!

— Морковка, это всё ради тебя.

— Я о таком не просила!

— Но разве ты не хочешь подарить мне свободу? — Илона наклоняет голову, глядя на меня, как кошка на несмышлёного котёнка. — Ты совсем не знаешь жизни, Адель. Ты ещё неразумный ребёнок. Просто доверься опыту старших. Всё будет хорошо, а пара жертв — ничтожная цена за большое могущество.

Я хочу ей возразить, но у меня кончается воздух. Вина ощущается удавкой, она затягивается на шее, болью ввинчивается в сердце. Я закрываю лицо ладонями.

Божественный зверь! Что же я натворила!

Я сама привела Клоинфарна на бал! Я пошла к этой проклятой двери! Я так разозлилась на грубые слова! Так расстроилась из-за мамы! Я ведь всего лишь хотела, передать весточку! Сказать, что со мной всё хорошо!

Конечно, я желаю остаться в Аштарии!

Но не такой ценой! Не такими жертвами!

Это я… я во всём виновата! Я подвергла всех опасности!

А если родителей ранят?! А если Клоинфарн навсегда застрянет в ловушке! Сбудется его худший кошмар! Это сведёт его с ума!

Он меня возненавидит!

Нет. Уже возненавидел…

И от этого понимания я начинаю задыхаться. Лёгкие стискивает вина и ужас. Я дышу со свистом, хватая ртом воздух. Мне приходится схватиться за стул, чтобы не упасть.

“Я должна всё исправить! — я цепляюсь за эту мысль как за спасательный канат. Он вытягивает меня из мглы, в которую я едва не провалилась. — Для этого мне надо выйти отсюда! И я выйду!”

Вдох-выдох, и я беру эмоции под контроль.

— Бабушка! — Я опускаю руки, глядя прямо на неё. Мой голос скрежещет от напряжения. — Если не выпустишь меня, то я сама проломлю себе выход!

— Ну-ну. Магию собралась использовать? Ты в ней не сильна.

— Была, — выдавливаю я, а потом ныряю вглубь своих чувств. Мне нужно выбраться! Нужно к Клоинфарну! К родителям! Пока ещё не стало поздно! Пока ещё всё можно исправить!

И я чувствую — сил хватит! Энергия просачивается горячими слезами, колет кончики пальцев. Зачерпнув из своей души алой жгучей болезненной злости, я изо всех сил швыряю её в пустое пространство перед собой. Кричу:

— Выпусти!

— Ничего не… — начинает было бабушка, но затем тонко вскрикивает. По белой комнате с ужасающим треском расползается трещина. — Нет! Что ты творишь! Прекрати! — в её сиплом голосе паника, а улыбка превращается в уродливый оскал.

— Я выйду наружу! — рявкаю с силой, которой во мне никогда не было. Эхо моего голоса прокатывается по зазеркалью, заставляя его дрожать.

— Ты не понимаешь, о чём просишь! Монстр вырвется и уничтожит всех! Пока ты здесь, цепи сильны! Но если выйдешь, заклинание потеряет связь с драконьим сердцем!

— Не знаю, о каком сердце ты говоришь, но нельзя использовать его так!

— ...что я слышу?! — неприятно усмехается Илона. — Неужели ты волнуешься о судьбе монстра? Хах, да он запудрил тебе голову! А ты повелась как простодушная дурочка!

Я стискиваю зубы. Я не собираюсь отвечать!

Она не хочет по-хорошему?!

Ну ладно! Встряхнув головой, я сжимаю зубы и снова ныряю вглубь своих чувств.