Я резко открыл глаза. Дышать было тяжело, меня всего трясло. И не только от того, что я не видел свою пару уже несколько дней. Тело скручивало от предвкушения того, что должно было быть в моём сне, в его воспоминаниях, от которых я бежал, как от огня.

Зверь рвался к ней. Если бы мог, он уже превратил бы меня изнутри в горстку фарша. Он выл, хотя нашей породе такое не присуще, бился, метался. И только те препараты, которые я смог раздобыть после разрушения лаборатории не позволяли ему вырваться и утащить меня к ней.

Я надеялся, что за время, пока её не будет рядом, он немного отвыкнет, поймет, что связь ненастоящая. Отрезвеет что ли. Но знал, что девчонке будет в разы хуже, чём мне. Хотя люди не ощущали привязку так как мы, сразу по умолчанию не испытывали к нам страсть и желание (но так как эта связь искусственная, от неё я этого не ждал тем более), но вот игнорировать метку не сможет даже она. Я сильнее, мой организм выдержит. А она…

Честно? Мы было по барабану. Ну помучается чуток. Конечно, я планировал зайти к ней позднее, чтобы совсем не подохла, но всё же в приоритете стояла задача образумить зверя, научиться его сдерживать.

Результатом этих дней стало два вывода, которые мне удалось сделать.

Во-первых, зверю глубоко пох, настоящая ли связь, и чем она вызвана. Ему нужна эта девка. А если я ему её не даю, то он бесится и ненавидит меня же, считая, что обижаю его пару, позволяю ей мучиться. Образумить свою вторую часть нереально. Он не верит моему разуму, моим решениям и не подчиняется мне.

Из этого вытекает второй вывод. Я не могу с ним справиться. Не контролирую оборот. Не контролирую его сознание. Ничего я, блядь, не контролирую! Мне приходится обкалывать самого себя, чтобы снова не превратиться в психованного маугли, которого интересует только его самка. И всё.

И это в корне меня не устраивало.

Хотя будет откровенной ложью сказать, что, когда девчонка уткнулась носом в мою ладонь и потеряла сознание, я ничего не почувствовал. Не то чтобы мне стало прям жаль её. Но едва заметный укол совести за то, как с ней обошлись, всё же ощутил. Совсем ненадолго. И именно из-за него я остался с ней ещё немного.

Её организм не различал меня и зверя (да, по сути, мы и есть одно целое), поэтому пока я рядом, она могла восстановиться хоть немного. Во всяком случае, пока у меня не кончилось терпение возиться с ней. Но какого-то хрена я всё же посадил её себе на колени сначала и даже сам напоил отваром…

Может потому, что это позволило угомонить зверя хотя бы на эти несколько минут? Да. Наверняка именно для этого я так и поступил.

Но потом, поручив девчонку нашим медработникам, ушел. И вколол себе очередную дозу препарата. Мне предстоял завтра непростой разговор с дядей. И стоит ли ему знать про неё, я не был уверен.

Она

Эта последняя история позволила мне понять своё место в его жизни как нельзя лучшим образом. Когда он сказал, что я тут не гостья, подумала, что это от злости. Когда угрожал расправой своих прихвостней – думала, что не поступит так со мной. Теперь же, как показала практика, может.

Всё, что угодно.

И ни капли сожаления не испытает.

Мне было по-настоящему страшно. Животный ужас при мысли, что я заперта на его территории и полностью подчинена его воле, заставлял трястись. Меня бил озноб.

А ещё совсем не понимала, почему мой зверь ничего не делает. Почему не пришёл за мной. Почему позволил ему так поступать. Отчего-то я была уверена, что он чувствует меня и всё знает. И эта мысль огорчала едва ли не больше, чем осознание собственной беспомощности перед лицом жестокого человека.