Человек склонил голову, а потом скрылся в придорожных кустах, исчез также загадочно, как и появился. Прасковья побежала к дому, дрожа от страха. Лишь оказавшись в тёмных сенях, она перевела дух, отдышалась. Дома она окончательно успокоилась и решила никому рассказывать об этом странном происшествии. Но спала она неспокойно, её мучили кошмары. Она металась по кровати, стонала и толкала Алексея в бока так, что он не выдержал и ушёл под утро спать на кухню, лёг там на лавке, свесив ноги. Но уснуть в неудобной позе у него не получалось. Поворочавшись, Алексей сел на лавке и закурил.

– Лучше бы к Катьке ушёл!.. – прошептал он. – Та хоть не выпинывает с кровати, наоборот, ютится на самом краю, чтоб мне хорошо спалось. Вот бабы! Пока не в жёнах ходят, все хорошие, добрые да ласковые, а как женишься на них, так сразу в волчиц лютых превращаются!

За стенкой послышался плач Феденьки, а потом Алексей услышал голос матери, она пела внуку колыбельную песню, чтоб тот скорей уснул.

«Хорошо, однако, Прося устроилась! Спит, как барыня, пока мать по полночи ребёнка качает!» – подумал он и осуждающе покачал головой.

И тут в спальне Прасковьи послышался глухой стук, словно что-то упало на пол. Алексей поднялся, заглянул к жене и округлил глаза от изумления. Прасковья лежала на полу, тело её выгнулось дугой, голова запрокинулась назад. Лицо её почернело, распухло, и вся она затряслась так сильно, что голова застучала об пол.

– Мать, отец! Сюда! С Прасковьей опять что-то неладное творится! – что есть сил закричал Алексей, чувствуя, как по спине течёт холодный пот.

Он попытался поднять Прасковью, но не смог – тело жены налилось неподъемной тяжестью.

– Прося! – закричал Алексей. – Да чего с тобой такое-то?

Он несколько раз ударил жену по щекам, но она не приходила в себя. Когда в комнату вошли встревоженные родители, Алексей вскочил на ноги и всплеснул руками.

– Что делать-то? Отец, мать, может, хоть вы ей поможете?

Акулина подошла к Прасковье, склонилась над ней, и в это время Прасковья обмякла на полу и что-то зашептала себе под нос.

– Всё ясно с твоей женой, Алёша. Так я и думала, что она у тебя никудышная! – зло проговорила Акулина.

Алексей непонимающе уставился на мать. Акулина взглянула на него и проговорила чуть тише:

– Чего вылупился? Кликуша она! Бес в ней сидит. Хорошо, что я ребёнка у неё забрала. Как чувствовала!

– Что ты такое говоришь, мама? – воскликнул Алексей. – Какой ещё бес? Это у неё после родов, наверное, не прошло. Болезнь у неё, поди, какая? К врачу ей надо!

– Глупый ты, Алёшка! Врачи бесов-то не выгоняют. Ей к горным монахам надо, вот они ей помогут.

Алексей топнул ногой, замахал на мать руками, подошёл к Прасковье и поднял её на руки. Положив жену на кровать, он прошептал матери:

– Веришь в какие-то бабкины байки!

И тут комнату огласил громкий вопль – Прасковья села на кровати, вытянула перед собой длинные чёрные руки и, страшно выпучив потемневшие глаза, закричала хриплым голосом.

– Вот и пришёл твой час, старая тупая овца!

Она сползла с кровати и в два прыжка преодолела расстояние, отделяющее её от Акулины. Повалив свекровь на пол, Прасковья зарычала и впилась в её шею зубами. Первым на помощь Акулине пришёл муж. Он схватил Прасковью за длинную косу и попытался оторвать от Акулины. Та отбивалась, яростно рычала и не разжимала зубов. Алексей суетился возле них, бегал туда и сюда, не зная, с какой стороны подступиться к Прасковье.

– Отпусти её, полоумная! – заорал во весь голос на Прасковью свёкр.

Он схватил её за шею, но она продолжала рвать зубами плоть Акулины. По полу потекла алая кровь, Акулина страшно захрипела, вцепившись ногтями в спину невестки. Алексей, не в силах вынести страданий матери, схватил табурет и с силой ударил им Прасковью по голове. Тело её обмякло, она повалилась на Акулину и, наконец, замерла неподвижно на полу.