Позади меня встаёт Лёша, обнимая за плечи и шепча:

– Не открывай глаза, пока не будешь полностью готова.

И я представляю себе свои мечты. Все те несбыточные желания, о которых не смела и думать. Признание. Успех. Довольные лица родителей, обращённые ко мне. Красота, от которой трудно отвести взгляд. Одобрение. И сила. О да, я так мечтаю уметь делать что-то необычное! Управлять ветрами, двигать предметы силой мысли, влиять на чувства других, слышать и видеть больше, чем остальные. И чтобы рядом со мной были такие же избранные, разделяющие мои грёзы. Я хочу быть той, про кого говорят: в ней что-то есть. Она особенная. Она уникальная.

Я так глубоко погрузилась в свои фантазии, что Лёша сжал мои плечи, намекая, что пора действовать. И я сделала то, что делала лишь единожды в детстве по совету религиозной бабушки, хотевшей, чтобы я крестилась и обратилась к Богу. Я начала молиться звериным владыкам.

Начала просить их исполнить мои желания, давая обещание отдать всё, что есть, чтобы служить им в обмен на них. Я всё вложила в эту мольбу, а потом открыла глаза и посмотрела прямо во тьму.

И зеркало треснуло.

* * *

В груди закололо с такой силой, что я упала на колени, пытаясь унять боль. Растирая грудь, я уставилась в треснувшее зеркало, теперь отражавшее испуганную меня и поражённого Алексея. Он хмурится, явно не понимая, что случилось, а потом догадка проскользнула по его лицу, и он с каким-то презрением перевёл взгляд на меня.

– Что произошло? Почему ничего не вышло? – расстроенно спрашиваю я.

– Они отвергли тебя. В тебе не оказалось ничего, что могло бы им послужить. Яра, ты ровно такая, как и думаешь о себе. Незначительная серость. Прости, что так грубо, но хорошо, что ты теперь знаешь это, – говорит он.

Боль немного утихла, и я поднялась. Злая обида просыпалась в обиженном сердце. Вот он – горячий источник моей печали. И я расцветаю разочарованием, превращаюсь в глину, становлюсь пеплом под чужими ногами. Меня вновь оттолкнули.

– Я не нужна владыкам? – спрашиваю сипло. – После всего они отвернулись от меня? – Голос дрогнул визгливыми нотками, и Алексей хмыкнул.

– Представь себе. Знаешь, ты первая на моей памяти, кого отвергли. У других бывали такие случаи, но ты первая промашка на моём пути. Мне даже жаль тебя. В тебе так много огня, но весь этот пыл никуда не выльется, а наоборот сожрёт тебя заживо. Так что рекомендую искать способы себя изменить.

И тут до него дошло.

– Я не говорил о звериных владыках. Как ты узнала?

– Говорил. Только не сказал, кто они такие, – попыталось было выкрутиться я.

Однако номер не прошёл. И Лёша совсем недружелюбно схватил меня за запястье, выворачивая его.

– Я знал, что ты не так проста. Мне сказали, что ты подойдёшь. У тебя есть нечто, нужное владыкам. Значит, это ложь? Кто ты такая? Ты из светочей? – продолжал наседать Лёша, жёстче держась за мою руку, как бы я не пыталась вырваться.

– Пусти! – воскликнула я, но он только больнее сжал, оттягивая меня назад, чтобы свободной рукой, окутанной чёрной дымкой, потянуться к моему горлу.

Повеяло озоновой колючей прохладой. В комнате потемнело, весь свет вышел, уступая место тьме из его ладони. И сам Лёша начал меняться какими-то мозаичными фрагментами, приобретая вороньи черты лица. Я так испугалась, что повела себя чисто инстинктивно: я вытащила осколок из кармана и изо всех сил ударила его в шею, когда он коснулся моей кожи.

На секунду меня ослепила невыносимая боль, а потом я рухнула на пол, сотрясаемая судорогами. Рядом со мной упал Лёша, хрипя и прижимая руку к шее. Он пытался что-то сделать, пока меня колотила дрожь и нервы сжались, как от удара током. Тем не менее мне хватило сил доползти до него, чтобы вновь ударить осколком, видя, что предыдущая рана затягивается.