Тут же в дверь кухни, что вела на железную лестницу, постучали. На мгновение в помещении воцарилась тяжелая тишина, плотная словно бетон. Стук повторился снова. Но никто не двинулся с места. Присутствующие смотрели на меня в ожидании каких-то слов или действий.

Когда стук повторился в третий раз, я повернулась к двери и пошла открывать. На пороге стояла Бринт. Она держала только что выброшенный мною в окно ботинок за шнурки.

– Всем привет! – поздоровалась Бринт. – Представляете, иду я себе и вижу ботинок посреди улицы, смутно напоминающий твой. Дай-ка, думаю, захвачу, может и вправду твой? – Бринт помахала ботинком.

– Спасибо, – я взяла ботинок из рук Бринт и повела ее к себе в комнату под недоуменные взгляды остальных.

Причем мама крикнула мне вслед что-то вроде: «Зачем ты выбросила ботинок в окно?!»

Пока я тащила Бринт в комнату, заметила ее непривычный наряд: вишневые шорты, надетые поверх капроновых колготок, красная шелковая блузка и потрепанная временем джинсовка. Волосы были завязаны на макушке в пучок.

– Куда ты вчера делась? – спросила она, когда мы ввалились в комнату и, не дожидаясь ответа, продолжила тараторить. – Слушай, эта группа Гринвич просто супер, особенно их солист. Не поверишь, мне вчера удалось с ним познакомиться. Угадай, как его зовут? Хотя нет, ни за что не угадаешь! Он Гуннар, представляешь? Ну и имечко!