– Слышал о такой, – сказал Степан Лукич. – Только она из деревни давно ушла…

– Куда ушла? – встрепенулся Коля.

– Вот еще! Скажи ему куда! – угрюмо проронил старик. – Ушла, и все. А ты кем ей приходишься?

Коля промолчал.

– Ну, а еще кого в деревне знаешь? – продолжал допрос рябой.

– Никого больше не знаю, – огрызнулся Коля.

Он повернулся к любопытным дедам спиной и стал говорить с Маей. Она уже заплела косы и молча сидела, устало привалившись к грязной стене.

– На улице дождь, – мечтательно сказала она.

– А я люблю, когда дождик, – ответил Коля. – После него грибы растут.

Мая оживилась:

– Люблю ходить по лесу! Идешь, а под ногами земляника! Много-много. Ты ее собираешь, а тебе кажется, что из-за куста сейчас медведь выйдет!.. Ты медведей боишься?

– Чего их бояться? – усмехнулся Коля. – Я не то что медведей, я и волков не боюсь!.. Волку свистнешь, а он к тебе бежит, как собака…

Рябой засмеялся мелким смехом:

– А волка-то живого ты когда-нибудь видел?

– Видел!

– Какой он?

– Большой и серый!

– Сам ты серый! – ухмыльнулся дед. – У нас волки были рыжие. А последнего, если хочешь знать, убили в двадцать пятом году. Когда тебя еще на свете не было!

Коля засопел, не найдя что ответить на такое унижение. Но Мая вступилась за него:

– Вот уж и неправда, дедушка! И теперь у нас еще есть волки. И не рыжие, а серые. Одного из них я сама видела, мой брат с охоты привез.

– А что, Тимоша, – вдруг сказал рыжий дед рябому, – я тоже знал одного такого охотника, который серого убил. Учитель был такой, Геннадий Андреевич! Не слышал? Ну, тот, у которого еще лодка была своя. Он к нам часто приезжал.

Коля насторожился. К чему вдруг дед упомянул о Геннадии Андреевиче? Признаваться ли, что он его знает?!

– Да, помню, – отозвался Тимофей, – хороший мужик. Где он сейчас?

– Не знаю. Говорят, остался… А может быть, и ушел…

Коле очень хотелось сказать, что он знает, где сейчас Геннадий Андреевич, и этим показать свою осведомленность. Но за последние дни он научился молчать.

– Это в вашей школе Геннадий Андреевич учителем-то был? – вдруг обернулся к Коле рыжебородый дед. – Ну, чего молчишь? Говори!

Старики внимательно уставились на него, и Коля понял: весь этот разговор они завели не случайно и чего-то от него ждут.

– Ну, в нашей, – сказал он, насупившись.

– Значит, ты его в лицо опознать можешь?

– Могу, – ответил он.

Старики вновь о чем-то долго шептались, потом Степан Лукич, кряхтя, отполз в самый дальний угол нар и поманил ребят к себе.

– Подьте сюда, – тихо приказал он.

По выражению его лица, сразу как-то помолодевшего, Коля понял, что старики пришли к какому-то важному решению. Он кивнул Мае, и они подсели к деду поближе. А в это время Тимофей продолжал пристально смотреть в окошко.

– Вы, ребята, на свободу хотите? – серьезно спросил Степан Лукич.

– Конечно, хотим, – ответили Коля и Мая.

– Придется, ребята, вам отсюда бежать, а то худо вам будет.

– Как – бежать? – спросил Коля, удивленно смотря на этого чудаковатого деда.

– Это можно. Если только не струсите!

– Не струсим! – оскорбился Коля.

Тимоша, не отводя глаз от окна, вдруг сделал резкое движение рукой:

– Подойди-ка сюда. Сумеешь протиснуться в отверстие?

Коля на коленях подполз к окошку и, привстав, примерился. Да, он свободно мог пролезть в него. А Мая – тем более.

– Ну, а ты, Мая, не боишься? – спросил девочку Степан Лукич.

– Боюсь, но полезу, – вздохнула она.

– Вот что, ребята, – прошептал Степан Лукич. – Через полчаса полицаям привезут обед. Они поднимутся на второй этаж, а на посту останется лишь один часовой… Я начну колотить в дверь, требовать начальника. И вот тут самое главное!.. Как только часовой с проулка кинется к нашей двери – а для этого ему надо спуститься в подвал, – Тимоша разобьет стекло в окошке, и тут вы сразу же вылезайте. Но только не бегите, иначе вас заметят. Идите спокойно. А как завернете за угол на улицу, бросайтесь в проходной двор.