– Разве твой дядя Сальтерс фермер?

– Всегда был земледельцем. Ферму свою он продал недавно одному бостонцу, который выстроил на её месте дачу. Он заплатил дяде кучу денег. Ну, вот на эту ферму, которая ещё тогда не была продана, Сальтерс и привёл Пенна. Оба бобыля жили себе, скребли землю; только раз моравские братья, к секте которых принадлежал Пенн, проведали, где он находится, и написали Сальтерсу. Не знаю, чего они хотели от него, только Сальтерс страшно рассердился. Сам он принадлежал к епископальной церкви и ответил, что ни за что не выдаст Пенна какой-то моравской секте и не отпустит его в Пенсильванию. Потом он, вместе с Пенном, пришёл к отцу – это было два года тому назад – и попросил, чтобы отец взял их с собою на рыбную ловлю. Он не ошибся, предположив, что моравцы не пустятся в погоню за Джэкобом Боллером в море. Отец охотно взял Сальтерса на шхуну – я это прекрасно помню, – и он рыбачил. Морской воздух хорошо подействовал на Пенна. Отец говорит, что когда он придёт в себя, вспомнит про жену и детей, то и умрёт. Никогда не говори Пенну о Джонстоуне, не то дядя Сальтерс выбросит тебя за борт!

– Бедняга Пенн! – прошептал Гарвей. – А между тем кто бы мог подумать, что Сальтерс так заботится о нем!

– Я тоже люблю Пенна, мы все жалеем его, – сказал Дэн. – Мы бы могли взять его лодку на буксир, да я хотел тебе рассказать все это про него, чтобы ты знал!

Они подошли близко к шхуне. Подходили за ними и остальные лодки.

– Будет вам сегодня ловить рыбу! – закричал Дэн. – Посмотри, Гарвей, сколько судов прибыло ещё с утра. Все они выжидают, куда пойдёт отец. Взгляни, Гарвей!

– Мне они все кажутся похожими друг на друга!

Действительно, для непривычного глаза все эти покачивающиеся в море шхуны казались одинаковыми. Но Дэн хорошо знал их все и начал называть их Гарвею по именам, рассказывать, кому они принадлежат и откуда пришли.

– Что это не видно «Эбби Диринг», отец? Верно, и она подойдёт завтра!

– Завтра вы не увидите других шхун, Дэнни, – отвечал Троп. Старик всегда называл сына Дэнни, когда был в духе. – Тесно здесь, молодцы, уж очень мы окружены! – продолжал он, обращаясь к рыбакам, высаживавшимся на шхуну. – Пусть себе ловят и крупную и мелкую рыбу другие, а мы уйдём на другое место! – Троп взглянул на привезённую рыбаками добычу: за исключением пойманного Гарвеем палтуса, рыба была вся мелкая.

– Я жду перемены погоды, – прибавил Троп.

– Что-то не предвидится перемены, – сказал Долговязый Джэк, окинув взглядом безоблачное небо.

Однако через каких-нибудь полчаса над морем спустился туман. Он клубился и ложился, как дым, над бесцветной водой. Рыбаки молча принялись за дело. Сальтерс и Джэк стали поднимать якорь. Брашпиль заскрипел, когда стали наматывать мокрый канат. Наконец, с шумом, похожим на рыданье, якорь был вытащен.

– Поднимай кливер и фок-вейль! – отдал приказание Троп.

Скоро шхуна «Мы здесь» стояла под парусами, которые наполнялись ветром.

– Туман принёс с собой ветер! – сказал Троп.

Гарвей с удивлением смотрел на все, что происходило вокруг. Больше всего его удивляло, что он почти не слышит команды. Только изредка старый Троп не то скажет, не то проворчит что-то или в виде одобрения скажет: «Вот так, сынок».

– Ты никогда ещё не видел, как снимаются с якоря? – спросил Том Плэт.

– Никогда. Куда мы пойдём?

– На рыбную ловлю, как ты мог догадаться, прожив неделю на шхуне. Тебе все в диковину. А мы привыкли к неожиданностям. Думал ли я когда-нибудь, что попаду…

– Все лучше, чем получить четырнадцать долларов в месяц и пулю в живот! – откликнулся Троп, стоя у руля.