Как «старики» давлели над молодыми в повседневной жизни,

свидетельствует следующая сценка:

В штабе полка находятся старослужащие солдаты, присланные для уборки помещения.

Входит дежурный офицер (первый заход) и даёт команду:

– Навести порядок, всё убрать. Подмести. Протереть и так далее. Понятно говорю?

Посыльный: – Так точно, конечно, понятно, товарищ капитан. Всё будет сделано.

Второй заход дежурного: – Сделали? Ну-ну, вы давайте, торопитесь.

Посыльный: – Как? Ах, убрать? Конечно, сейчас-сейчас, вы не беспокойтесь, товарищ капитан.

Третий заход дежурного: – Сделали?

– Так точно.

– И туалет убрали?

– А как же, он всё убрал.

– Кто, он?

– Да солдат, молодой один.

– Кто его прислал?

– Никто. Мы сказали, дежурный, мол, тебе заодно приказал всё убрать, а потом можешь быть свободным. Он тут, товарищ капитан, двери красил. Заодно и всё остальное сделал.

В конце августа, готовясь ко Дню танкиста, в солдатском клубе собрались жёны офицеров для разучивания песни.

….Она – высокая полная женщина, а он низенький подвижный капитан. Они недавно приехали в этот город, приехали с Севера по направлению для дальнейшего прохождения службы. На Севере пробыли недолго. Он был эксцентричным и импульсивным везде: и в работе, и в жизни. Здесь его назначили заведовать солдатским клубом. В клубной работе он не разбирался. А скоро праздник. Офицерских жён привлекли к самодеятельности. У капитана двое детей, но жена его, несмотря на семейную занятость, тоже пришла и тоже пела:

« Мчатся наши танки быстроходные,

Мчатся танки – сила всенародная…»

Жён в этот раз пришло мало, но пели дружно. Руководил хором невзрачный солдатик. Но руководил не плохо. Жёны не стеснялись его и охотно пели. Она тоже пела, а в промежутках громко и очень экспансивно говорила:

– У меня двое детей и жить так, как до этого жила, не могу. И всё потому, – вдруг обратилась она к мужу, – что ты – растяпа. Да, ты – растяпа. Я специально это говорю при женщинах. Разве можно жить в такой квартире?

– Помолчи, прошу тебя, – взмолился капитан, – совсем не хочется петь, когда ты говоришь.

– Вот и хорошо, что не хочется петь. А ты – растяпа. Вы понимаете, – обратилась она к женщинам, – живём в квартире на двенадцати квадратных метрах. Думала, хозяева порядочные люди – всё щебетали: « Насчёт денег не волнуйтесь: вы нам – мы вам». По пятёрочки да по десяточки тянули. В итоге 518 рублей. И остались мы ни с чем. Но это полбеды…

– Пропоём теперь весь куплет сразу, – прервал беседу солдат-хормейстер. И все запели:

« Мчатся наши танки быстроходные,

Мчатся танки – сила всенародная.

Грозная сила, ударная –

Легендарные полки».

– Хозяева-то, оказывается, – воодушевилась в паузу жена капитана, – бациллоносители. Все мы переболели дизентерией, начиная с самого… Вот попали, так попали. Никогда так не было.

– Кончай, Клава, – прервал жену, морща нос с бородавкой, капитан.

Одна из женщин откликнулась:

– И давно вы живёте на этой квартире?

– Два месяца, – ответила Клава.

– А вы знаете, на днях свою квартиру сдавал старший лейтенант Иванцов.

– Как?! – воскликнула жена капитана и сокрушённо добавила: – Ведь говорила, сходи, узнай, а ты своё: « Куда я пойду, никого не знаю». – Давно он сдавал?

– Да совсем недавно. Это вам просто пришлось так. Вы поговорите, может, ещё и не передал, – сочувствовали женщины.

– И вот так всё время с ним. А ведь у меня двое детей, – запричитала Клава.

– Ну что, ну что, – оживился капитан, – плохой муж, что ли? За двадцать пять лет до капитана дослужился, ещё через десять, может, майора дадут. – И вдруг спохватился: