Весь день я провела в постели. Боялась звонить и писать кому-либо из моих вчерашних спутников. Слёзы отчаяния и разочарования душили весь день. Когда вечером я провалилась в сон, обессилевшая от эмоций и переживаний, в комнату кто-то заглянул, поцеловал в лоб и укрыл одеялом. Я думала, это мама, но пахло одеколоном Мэта, а открыть глаза не получалось – сон вступил в свои права.

Понедельник стал для меня не меньшим стрессом: все выходные я игнорировала звонки Дорэти. Я не знала, что сделал Билли с этим фото, я не доверяла ему и не доверяла Оуэну, который больше не писал и не звонил.

Ко второму уроку я убедилась, что Дорэти не знает о фото и поцелуе, Оуэн по-прежнему ведёт себя двулично, хотя больше не кажется таким притягательным. А вот Билли переменился. Он молчал, но внимательно следил за каждым моим жестом и движением, будто подмечая малейшие мои промахи. Он просил поговорить, но я боялась оставаться наедине: находила предлоги улизнуть вместе с Дорэти или другими девчонками.

Однако после окончания уроков домой я шла одна. И он догнал меня в переулке недалеко от школы. Дернул за локоть и развернул лицом к себе, руку не отпустил, и я испугалась. – Мы только поговорим. Ты бегаешь от меня весь день и морозилась все выходные, – прорычал он на мои возражения и попытки вырваться. – Отпусти. – Нет, пока не поговорим. – Ладно, ладно. Давай, – я с усилием расслабилась, хотя все мое тело говорило о том, что надо бы бежать отсюда и желательно побыстрее. – Мы были на свидании, а спустя минуту ты бросаешься к Оуэну, – мою руку Билли не отпустил, а напротив, сжимал сильнее, поднимая локоть выше, так что его глаза были совсем близко к моему лицу. – На этом фото не все, он застал меня врасплох, я оттолкнула его почти сразу, – пищу я и стараюсь удержать взгляд на его глазах: в них ярость и осознание собственной силы. Плохое сочетание. – Ага, как же. Вот как мы поступим. Будешь делать, как я скажу, и я буду единственным, кто видел это фото. Поняла? Я молчу, понимая, что условия чудовищные. Он встряхивает меня, как игрушку: – Поняла? – Нет, – зажмуриваюсь. Не знаю, чего я жду от него, но точно ничего хорошего. Он, однако, удивляет меня, ухмыляется и отпускает локоть, поправляет мою одежду и волосы. Я же просто дрожу от страха. Он крупнее меня раза в два, к тому же спортсмен. – Убедила: я смягчу условия. Но это последний шанс не стать главной новостью школы и со скандалом потерять подругу, а заодно и разрушить ее отношения, – на этих словах я вздрагиваю, но ничего не говорю. Ведь я, по сути, совершила предательство, так что, похоже, вендетта неизбежна. И он прав. Моя репутация этого не выдержит, и остаток учебы превратится в ад. – Умничка, ты все понимаешь. Ты нравишься мне, Сэм. Так что мы станем встречаться. Для такой, как ты, быть со мной – просто подарок. На этих словах он обхватывает мой подбородок и чмокает в губы. – До встречи, детка. Он уходит, а я так и стою в этом переулке, осознавая все, что только что произошло. В голове крутится «для такой, как ты»… Не знаю, что он имел в виду, но, может, он прав? Мама тоже считает меня никчемной.

Вот таким абсолютно нездоровым образом, с шантажа и страха, начались мои первые романтические отношения. Опуская подробности, продлились они два с половиной месяца, ровно до выпускного. И если честно, кроме того, пугающего эффекта в переулке и относительного безразличия ко мне как к личности, ничего плохого в них не было. Мы вместе ходили на тусовки футболистов, тренировки, я ездила с ним, Дорэти и Оуэном на игры. Билли не был груб, излишне напорист. Правда, нежным и внимательным тоже не был. Единственным условием в довольно жесткой форме, которое поставил Билли – вообще никак не взаимодействовать с Оуэном или другими парнями из команды. Да, похоже, Билли был ревнив и при этом считал меня неверной. Но кроме того злополучного фото, причин для ревности у него не было. С Дорэти мы отдалились несмотря на то, что продолжали тусоваться вместе, и постепенно дружба сошла на нет. Если коротко, это были отношения, об окончании которых можно было бы забыть спустя пять минут после расставания. По крайней мере, я так думала.