Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, затем некромант отвел глаза.

– Что же мне с тобой делать? – тихо спросил он, потирая переносицу. Опустил голову и застыл, разглядывая узорный рисунок на дешевом линолеуме.

Разумеется, я ничего не ответил. Сидел, словно парализованный, и не многим отличался от разумного столба. Не испытывал ни страха, ни тревоги. Просто ждал, когда он начнет говорить. Все что я мог – попытаться просчитать ситуацию и возможный предмет беседы. В прошлом мне уже доводилось сидеть напротив любителя задавать вопросы, правда, тогда я не был зафиксирован так надежно – меня просто привязали к стулу. Вот тогда было страшно до тошноты. А потом стало еще и очень больно. И спасло меня лишь умение правдоподобно врать. Может, и на этот раз прокатит.

Минуты шли, но некромант не спешил начинать разговор. То ли специально тянул время, то ли вправду не мог определиться, нужен я ему или нет. Он немного сместился с доступной мне точки обзора, и теперь я видел лишь его плечо, часть кухонного окна, холодильник и дверцу навесного шкафа. Я представил, что сижу здесь день, неделю, месяц. Вспомнил победную ухмылку Црвени. Черт, угораздило же меня влипнуть.

Наконец он заговорил:

– Я вернул тебе часть Потока. Совсем немного, так что не делай резких движений. И первое, что я хочу сказать, – тебя убил не я.

– Знаю.

– О, ты помнишь свои последние часы. А остальное? Сколько ты помнишь вообще?

– Достаточно, – слова давались легко, но звучали тихо. Я не чувствовал движений губ и языка и по-прежнему не мог пошевелиться.

Некромант вздохнул:

– Что ж, рад за тебя. Но твоя дальнейшая судьба зависит от того, насколько хорошо ты сможешь все забыть. Твоя жизнь закончилась. Ты мертв.

Да успокойся, чувак, я в курсе. Лучше расскажи, чего ты от меня хочешь?

Словно прочитав мои мысли, некромант перешел к делу:

– Я поднял тебя не из жалости. Мне нужен помощник. Я бы объяснил подробнее, но у меня раскалывается голова. Так что дождемся Густава.

– А если я откажусь? – я задал вопрос, хотя расклад был понятен.

– Я верну все на круги своя. Ты попадешь в ад на сутки позже, только и всего, – пожал плечами некромант. И больше не произнес ни слова до возвращения Густава.

Когда мертвец вошел с двумя огромными пакетами, я вздохнул с облегчением. Мысленно, конечно. Мне изрядно надоело это состояние думающего манекена, и я надеялся на продолжение разговора. Но некромант первым делом схватил лекарства. Прошел в ванную и застрял там надолго – Густав успел распихать продукты по полкам и снова застыть посреди кухни. Когда шум воды стих, послышался голос:

– Я посплю немного, а ты сделай что-нибудь поесть. Разбуди, когда будет готово.

Твою мать! Да сколько же мне еще здесь сидеть?!

Какое-то время я наблюдал, как мертвец нарезает хлеб, помидоры и сыр. Затем спросил:

– И как тебе в роли прислуги для некроманта?

– Обычно Волот сам готовит себе еду, – равнодушно ответил Густав. – Помощник выполняет другие задачи.

– И зачем ему второй? Один не справляешься?

– Ты будешь вместо меня.

– А ты?

– Я получу свободу.

– Умрешь?

– Я уже мертв.

Мда, информативно, ничего не скажешь. На кой ляд я поперся выяснять, кто пришел за мной? Сейчас был бы уже на складе.

По ощущениям прошел еще час, прежде чем некромант наконец появился в кухне. Уселся за стол, подвинул тарелку с бутербродами поближе к себе и весело произнес:

– Все-таки обезболивающее – лучшее изобретение двадцатого века. Выпил таблетку – и как рукой сняло. Ни морфий, ни опиум не сравнятся с ибупрофеном.

Опустошив тарелку, он обратился ко мне:

– Почему у тебя в морозилке пальцы?