Альбатрос чах на глазах, но никто и ничто не могло способствовать его выздоровлению. Пить и курить он отказывался, а таблетки, прописанные врачами, никак не помогали. Ни о каком спорте не могло быть и речи. Гений Альбатроса терпеть не мог всех этих недалёких с его точки зрения бегунов, прыгунов и атлетов. Через какое-то время вокруг Альбатроса образовался вакуум. Изредка видя его на улице, знакомые справлялись о делах. «Да», – не своим голосом отвечал Альбатрос после долгого обдумывания вопроса, как если бы он последние двадцать лет жил где-то в глухом лесу.

В состоянии овоща (хотя, конечно, Альбатрос сам так не считает) он провёл года полтора. Близкие родственники, а тем более друзья уже оставили всякую надежду на какое бы то ни было улучшение. Не то, чтобы его совсем забыли, не вспоминали, просто всякий диалог с Альбатросом становился каторгой, а это влекло настойчивое желание свести встречи с ним к минимуму.

Насколько медленно развивалась болезнь, настолько же стремительным и неожиданным оказалось выздоровление. В один из морозных зимних вечеров я и Кобелёк шатались по пустынным, заснеженным улицам. Мы было собирались расходиться по домам, как вдруг на горизонте, расправив свои могучие крылья, выставив свой хищный клюв вперёд, нарисовался Альбатрос. Он пикировал в нашу сторону. Удивительным открытием стала для нас вновь теплившаяся в его глазах жизнь.

«У меня дома есть бутылка вина, пойдёмте выпьем», – донеслось из клюва. При этих словах Кобелёк пустился выделывать весьма загадочные па, полагаю каждый из народов нашёл бы в этом танце что-нибудь знакомое.

С тех пор Альбатрос взял курс на выздоровление. Карьера пошла в гору, появились мечты, планы и цели, речь стала восстанавливаться. Альбатрос с удовольствием принимал участие в каких бы то ни было посиделках. Конечно, он не стремился приложиться к горячительному при любом удобном случае, но в ограниченных дозах оно воздействовало на него крайне благотворно.

Так что с недавнего времени Альбатрос снова сделался завсегдатаем нашей небольшой, но активно разрастающейся компании. Будто давно забытое видение, я опять имел возможность наблюдать диалоги Кобелька и Альбатроса о возможности построения альтернативных космологических моделей вселенной методом кубической компьютерной гиперболы, о наличии в построенных моделях роботизированных форм жизни, а также о жизнеспособности таких форм в целом и их недостатках перед тотально органическим телом. Почему-то в основном женским.

За ходом дискуссии всегда было интересно наблюдать. Заканчивалась она под утро, в пятом или шестом часу. Никто из участников и наблюдателей не мог припомнить, с чего всё начиналось. Конец всенепременно был в высшей степени дружелюбным. Несколько нетвёрдой, шатающейся походкой гости разбредались по домам.

– ОК, сейчас позвоню, – спокойно проговорил Кобелёк, доставая из кармана трубку.

– Здорово, Альбатрос! – послышалось у меня за спиной через несколько мгновений, когда мы спускались вниз по лестнице.

Безымянная встретила нашу вывалившуюся из подъезда компанию характерным для неё взглядом. За счёт скрещенных на груди рук его испепеляющий эффект многократно усиливался.

– Замечательно, ты успела переодеться, лифты нынче так долго ездят или пространство позади мусоропроводов расширили и превратили в раздевалки? – Помимо босоножек на Безымянной были аналогичного что и прежде цвета, но совершенно другого, куда более свободного и лёгкого фасона штаны. – Где ты прячешь свой гардероб?

Нарочито непонимающе Безымянная стала осматривать свои ноги. Кобелёк, увлечённый беседой по телефону, не слышал моих слов. Мимо Скота Безымянная пронеслась на выход тем же манером, что не так давно мимо меня на вход, естественно он не успел обратить внимание на то, в чём она была одета.